"Алексей Толстой. Похождения Невзорова, или Ибикус" - читать интересную книгу автора

- Ну, и пусть, все равно недолго осталось жить.
В этот вечер она никуда не захотела ехать. На темных улицах было жутко
- пусто, раздавались выстрелы. Алла Григорьевна была грустная и ласковая.
Играли в шестьдесят шесть. Дома не оказалось ни еды, ни вина, не с чем
было выпить чаю. Понюхали кокаинчику.
В полночь в дверь постучали, голос швейцара пригласил пожаловать на
экстренное собрание домового комитета. В квартире помощника присяжного
поверенного Человекова собрался весь дом, - встревоженно шумели,
рассказывали, будто в городе образовался Комитет Общественного спасения и
еще другой - Революционный комитет, что стреляют по всему городу, но кто и
в кого - неизвестно. Из накуренной передней истошный голос проговорил:
"Господа, в Петербурге второй день резня!" - "Прошу не волновать дам!" -
кричал председатель Человеков, стуча карандашом по стеклянному абажуру.
Оратор, попросивший слова, с обиженным красным лицом надрывался: "Я бы
хотел поставить вопрос о закрытии черного хода в более узкие рамки". Седая
возбужденная дама, протискиваясь к столу, сообщала: "Господа, только что
мне звонили: Викжель всецело на нашей стороне". - "Не Викжель, а Викжедор
[Всероссийский исполнительный комитет железных дорог], и не за нас, а
против, не понимаете, а вносите панику", - басили из-за печки. "Господа, -
надрывался Человеков, - прошу поставить на голосование вопрос об удалении
дам, вносящих панику".
Наконец постановили: собрать со всех по одному рублю и выдать швейцару,
с тем чтобы он в случае нападения бандитов защищал дом до последней
крайности. Глубокой ночью дом угомонился.
На следующий день Семен Иванович собрался было идти к себе на Тверскую,
но в подъезде две непроспавшиеся дамы и старичок с двустольным ружьем
сказали:
- Если дорожите жизнью, - советуем не выходить.
Пришлось скучать в комнате у Аллы Григорьевны. Граф сел у окошка. На
улице, в мерзлом тумане, проехал грузовик с вооруженными людьми. Изредка
стреляли пушки: ух - ах, - и каждый раз взлетали стаи галок. Невзоров был
сердит и неразговорчив. Алла Григорьевна валялась в смятой постели,
прикрытая до носа одеялом.
Папиросы все вышли. Печка в комнате не топлена.
- Вы пожрали половину моих денег. Через вас я потерял весь идеализм.
Такую шкуру, извините, в первый раз встречаю, - сказал граф. Алла
Григорьевна отвечала лениво, но обидно. Так проругались весь день.
В седьмом часу вечера раздался тревожный колокол. Захлопали двери,
загудела голосами вся лестница. С нижней площадки кричали:
- Гасите свет. Нас обстреливает артиллерия с Воробьевых гор.
Электричество погасло. Кое-где затеплились свечечки. Говорили шепотом.
Человеков ходил вниз и вверх по лестницам, держась за голову. Далеко за
полночь можно было видеть дам в шубах, в платках, в изнеможении
прислонившихся к перилам. Алла Григорьевна пристроилась на лестнице около
свечки, зевая читала растрепанную книжку.
Среди ночи графу Невзорову предложено было пойти дежурить на двор. Ему
придали в пару зубного врача в офицерском полушубке. Едва они вышли на
обледенелый двор, освещенный отсветом пожарища, - врач закрыл лицо руками
и выронил ружье. Впрочем, он объяснил это тем, что ужасно боится кошек,
которых множество ползает между дров.