"Алексей Толстой. Похождения Невзорова, или Ибикус" - читать интересную книгу автора

волосы и из-под черно-бурого меха - голое плечо. Стиснул зубы. Лег. Тонким
голосом незнакомка начала плакать, опять-таки в подушку.
- Сударыня, разрешите - чаю вскипячу.
- Ножки, ножки замерзли, - комариным голосом проплакала она, - вовек
теперь не успокоюсь. В двадцать два года на улицу выгнали. По чужим людям.
Свет потушитееее.
Семен Иванович схватил свое одеяло и прикрыл ей ноги и, прикрыв, так и
остался на диване. Она перестала плакать. Разъятые ноздри его чувствовали
теплоту, идущую из-под шубки. Но он робел ужасно, не зная, как обходиться
с аристократками. За спиной, в углу, в темноте, - он не видел, но
почувствовал это, - возник и стоял голый череп Ибикус.
- Завтра, наверно, буду лежать, раскинув рученьки на снегу, - ужасно
жалобно проговорила гостья, - а тут еще царство погибает.
- Я всей душой готов утешить. Если не зябко - разрешите, ручку поцелую.
- Чересчур смело.
Она повернулась на спину. Смеющимся пятном белело ее лицо в темноте.
Семен Иванович подсел ближе и вдруг рискнул - стал целовать это лицо.
Утром незнакомка убежала, даже не поблагодарила. Тщетно Семен Иванович
поджидал ее возвращения - неделю, другую, месяц. В комоде, вместе с
картами девицы Ленорман, лежала часть туалета, забытая чудесной гостьей.
Часто теперь по ночам Семен Иванович метался в постели, приподнимаясь -
дико глядел на пустой диван. Ему представлялось, что в ту ночь, под свист
ветра в оконную дырочку, он рискнул - прыгнул в дикую пустоту. Порвались
связи его со вторым двором, с плаксивым окошком, с коробкой с табаком и
гильзами на подоконнике.
В свободное от службы время он теперь бродил по улицам, тоже диким и
встревоженным. Город шумел невиданной жизнью. Собирались толпы, говорили
от утра до поздней ночи. Флаги, знамена, лозунги, взбесившиеся
мотоциклетки. На перекрестке, где стаивал грузный, с подусниками, пристав,
- болтался теперь студент в кривом пенсне, бандиты и жулики просто
подходили к нему прикурить. На бульварах пудами грызли семечки. Мужики в
шинелях влезали на памятники, били себя в грудь: "За что мы кровь
проливаем?" На балконе дворца играл талией временный правитель в черных
перчатках.
Семен Иванович с тоненькой усмешечкой ходил, прислушивался,
приглядывался. Великие князья, солдаты, жулики, хорошенькие барышни,
генералы, бумажные деньги, короны, - все это плыло, крутилось, не
задерживаясь, как в половодье.
"Тут-то и ловить счастье, - раздумывал Семен Иванович и кусал ноготь, -
голыми руками, за бесценок - бери любое. Не плошать, не дремать".
Продутый насквозь весенним ветром, голодный, жилистый, двуличный -
толкался он по городу, испытывал расширенным сердцем восторг несказанных
возможностей.


Сутулый господин в бархатном картузе был прижат к стене троими в
солдатских шинелях. Они кричали:
- У меня вшей - тысячи под рубашкой, я понимаю - как воевать!
- Кровь мою пьете, гражданин, это вы должны почувствовать, если вы не
бессовестный!