"Лев Николаевич Толстой. Анна Каренина" - читать интересную книгу автора

Аркадьич, который любил физиологию), совершенно
невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой.
Эту глупую улыбку он не мог простить себе. Увидав
эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли,
разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком
жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не
хотела видеть мужа.
Всему виной эта глупая улыбка, - думал Степан
Аркадьич.
Но что же делать? что делать? - с отчаянием
говорил он себе и не находил ответа.

Степан Аркадьич был человек правдивый в
отношении к себе самому. Он не мог обманывать себя и уверять
себя, что он раскаивается в своем поступке. Он не мог теперь раскаиваться
в том, что он, тридцатичетырехлетний, красивый, влюбчивый человек, не был
влюблен в жену, мать пяти живых и двух умерших детей, бывшую только годом
моложе его. Он раскаивался только в том, что не умел лучше скрыть от жены.
Но он чувствовал всю тяжесть своего положения и жалел
жену, детей и себя. Может быть, он сумел бы лучше
скрыть свои грехи от жены, если б ожидал, что это
известие так на нее подействует. Ясно он никогда не
обдумывал этого вопроса, но смутно ему представлялось,
что жена давно догадывается, что он не верен ей, и
смотрит на это сквозь пальцы. Ему даже казалось, что
она, истощенная, состарившаяся, уже некрасивая
женщина и ничем не замечательная, простая, только добрая
мать семейства, по чувству справедливости должна быть
снисходительна. Оказалось совсем противное.
Ах, ужасно! ай, ай, ай! ужасно! - твердил себе
Степан Аркадьич и ничего не мог придумать. - И как
хорошо все это было до этого, как мы хорошо жили! Она
была довольна, участлива детьми, я не мешал ей ни
в чем, предоставлял ей возиться с детьми, с
хозяйством, как она хотела. Правда, нехорошо, что она была
гувернанткой у нас в доме. Нехорошо! Есть что-то тривиальное,
пошлое в ухаживанье за своею гувернанткой. Но какая гувернантка!
(Он живо вспомнил черные плутовские глаза m-lle Roland и ее улыбку.)
Но ведь пока она была у нас в доме, я не позволял себе ничего.,
И хуже всего то, что она уже... Надо же это все как
нарочно! Ай, ай, ай! Аяяй! Но что же, что же делать?
Ответа не было, кроме того общего ответа, который
дает жизнь на все самые сложные и неразрешимые
вопросы. Ответ этот: надо жить потребностями дня, то есть
забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней мере
до ночи, нельзя уже вернуться к той музыке, которую
пели графинчики-женщины; стало быть, надо забыться
сном жизни,
Там видно будет, - сказал себе Степан Аркадьич и,
встав, надел серый халат на голубой шелковой