"В.И.Толстых. Сократ и мы. Разные очерки на одну и ту же тему " - читать интересную книгу автора

Прелюдии. Философские статьи и речи, с. 64.].
Сократ с самого начала, как только узнал о предстоящем суде, понимает,
что дело не в Мелете и не в Аните, то есть не в коварстве и цинизме
отдельных лиц, а в чем-то другом, что еще предстоит безбоязненно, не
поддаваясь смягчающей власти иллюзий, назвать и обнажить публично. Он
находит "всеобщее" в поведении даже такого человека, как Анит. Усматривая
причину подобного поведения в "незнанье", сценический Сократ говорит:
"Если бы Анит умел правильно рассуждать, разве он желал бы моей смерти?
Что может принести смерть тому, кто открывает истину? Стоит убить
глаголящего истину, и тотчас людей охватывает любопытство к его вере и
уважение к пей. Потому что нет ничего прочнее и притягательнее того, за
что пролита кровык За этим суждением стоит отнюдь не всепрощение, а
стоическое мужество человека, привыкшего принимать мир таким, каков он
есть.
Конечно, отрицательную роль таких, как Мелет и Анит, не следует
преуменьшать. Но ее не следует и преувеличивать, ибо тогда легко попадешь
на приманку распространенной болезни - подмены причин следствиями. Сократ
понимает, что его обвинителей уже настигло наказание гораздо более
сильное, чем физическая или юридическая расправа с ними. Как ни
стремительна смерть, но их настигло то, "что бежит быстрее смерти, -
человеческое падение". Оказывается, между убийцами и убитыми существует
некая связь, которая не знает "срока давности". "Если чтут убитого, часто
помнят и убийцу. Значит, - замечает Сократ со свойственной ему иронией, -
покуда буду бессмертен я... а это надолго... будете бессмертны и вы".
Таков иронически выраженный моральный приговор обвинителям, который не
властен отменить даже "суд истории" (в "Апологии" Костаса Варналиса Сократ
скажет: "Ирония не начало философии, а ее конец. Нужно пройти через
трагедию разума и отчаяния, чтобы дойти до смеха, до горького смеха. Если
сумеешь дойти!" [Варналис К. Подлинная апология Сократа. М., 1935, с.
47.]).

С Анитом и Мелетом справиться трудно, но можно. Невозможно преодолеть
силу "молвы", то есть мнение многих, толпы, ставшее устойчивым
заблуждением. А разросшаяся клевета на Сократа, его учение и поведение,
превращенная в обвинительный вердикт, - это не просто злокозненные вымыслы
отдельных нечистоплотных людей, а массовое предубеждение против философа,
возникшее еще со времен "Облаков" Аристофана, где Сократ осмеивается как
софист.
Не питая никаких иллюзий насчет уготованной ему участи, Сократ с
чувством величайшего достоинства встречает приговор: "Есть защита против
людей, но против молвы нет защиты. У нее тысяча уст, и у нее громоподобный
голос.
Ее нет, и она везде. И поэтому я знал давно, что осужден. И я всегда
ждал сегодняшнего дня и готовился к нему..." Он просит учеников:
"Мне хотелось бы, чтобы вы, беседовавшие со мной, рассказали
впоследствии, что я был осужден не потому, что мне не хватало доводов на
суде. Доводы не слушали. Вместо них сограждане ждали только покаяния.
Ждали, чтобы я отрекся от себя, словом, сказал все, что привыкли здесь
слышать от других. Но все вы помните: в дни молодости, когда я сражался с
оружием за великий город Афины, мне не раз угрожала смерть. Но никогда я