"Анри Торосов. Оливье - друг человека (Сб. "Фантастика-78")" - читать интересную книгу автора

переоценке своих достоинств, но способов для этого у него гораздо больше,
чем у любой другой составляющей человека, и в результате вы даже в
определение вида своего внесли слово: "разумный", как будто каждый из вас
не бывает большую часть своей жизни неразумным хуже любой кобылы!
В конце концов, и этим знанием я обязан тебе: ты помнишь нашу беседу о
Зине?
"Женюсь я на ней, должно быть..." - сказал ты, и я пришел в ужас - не
потому, что она не нравится мне, не потому, что она курит в моем
присутствии и на все отвечает: "Еще чего!" и "Что ты мне лапшу на уши
вещаешь!" В конце концов, какое мне дело, но ведь и ты не то что любил ее,
ты ведь ее терпеть не мог, и вдруг - "женюсь, наверное". В твоих словах не
было ни капли разума, а только покорность овцы на бойне, и ты сам это
сознавал! Ведь это ты тогда сказал - ужаса моего ты, к счастью, не
заметил, и разглагольствовал устало-спокойно: "Разум дан человеку для
совершенно определенных целей, - говорил ты, - как орудие камерное, с
ограниченной областью приложения, и лучшее, что он может, - это указать
самому себе границы своих возможностей. Вот инстинкт продолжения рода
значительно сильнее и разуму не подконтролен, вообще говоря. Если бы
каждый был волен жениться лишь на той, кого он действительно любит - не
скажу даже: любить ту, кого он действительно хочет любить; если бы каждый
был волен дожидаться своей принцессы, и каждая - своего принца, две трети
браков не заключалось бы, а из остальной трети три четверти заключалось бы
дураками, которые ошиблись. И будь человек действительно разумен, как он о
себе мнит, - так ты сказал! - он бы давно вымер, чего не наблюдается. И в
сущности, если бы это не было общим признаком всего живого, то следовало
бы говорить не "человек разумный", а "человек размножающийся". А с кем
размножаться - с Зиной или не с Зиной, - какая разница? Ибо разум на то и
есть в конце концов, чтобы сказать: никаких принцесс нет!"
Вот такую тираду ты выдал, и тут же тебе позвонил кто-то, предложил
какие-то диски, не то какие-то костюмы, и ты помчался покупать, покупать,
как и все остальное время с весны.
Оставшись один, я решил при первой же встрече с Зиной попробовать на
прочность ее визгливую глотку - не насмерть, а чтобы отучить ходить сюда,
но еще до встречи я понял, что всех не отучишь, да и ты, как по заказу, с
Зиной порвал, но только потому, что появилась Рая.
Эту душить было не за что. Эта не говорит про лапшу на ушах и не курит
при мне, вернее, вовсе не курит, и единственная ее вина - это что ты ее
опять-таки не любишь, но не ее же за это душить!
И в конце концов, не в принцессах дело, понял я, а в том, что ты
гибнешь. И причина лежит на поверхности - деньги Якова. Их слишком много,
а деньги - это прежде всего сила, энергия, и вот тебе дали в руки огромную
кучу энергии, а ты, как ребенок, не способен удержать ее в своих руках и
не способен ею управлять, но еще меньше способен от нее отказаться! И ты
брызгаешь ею во все стороны, и к тебе липнет всякая дрянь, стремясь урвать
свой кусочек, и при этом так легко поверить, что все равно все в порядке и
разве страшны похмелья тому, чей дом набит французским коньяком?
Тебе нужно похмелье, страшное и неподвластное тебе.
В настоящее время я не вижу иного способа, как только лишить тебя денег
Якова. Поскольку добровольно ты от них не откажешься и сошлешься при этом
на то, что у тебя хватит сил противостоять соблазнам, я - но сначала