"Джефри Триз. Фиалковый венец." - читать интересную книгу автора

с женой присматривал за хозяйством, немного отдохнули в тени и, напившись
молока, отправились дальше.
- Пойдем-ка вверх по реке, - предложил Лукиан.
- Ладно. Можно будет искупаться.
Они свернули с дороги и пошли через фруктовые сады туда, где в узкой
долине катил свои воды Илисс, стремительно сбегавший со склонов Гиметта и
Пентеликона.
Смуглый, черноволосый Лукиан, стройный и изящный, как чистокровный
скаковой конь, был немного выше Алексида. Коренастый Алексид прыгал с
камня на камень, словно молодой кзленок, встряхивая каштановыми кудрями.
Давным-давно они поклялись в вечной дружбе по примеру Ахилла и Патрокла
[Ахилл и Патрокл - древнегреческие герои; их дружба и скорбь Ахилла по
убитому Патроклу описаны в поэме Гомера "Илиада"].
Алексид всегда немного гордился дружбой с Лукианом - ведь тот мог
выбрать себе в друзья кого угодно. Многие мальчики набивались ему в
приятели. "Ты мне нравишься потому, - как-то признался ему Лукиан, - что
никогда ко мне не подлизывался и не надоедал мне. И мне с тобой весело".
В дубовой роще закукувала кукушка. Молоденькая травка на склоне
пестрела фиалками. В окрестностях Афин они зацветают в начале декабря и
цветут до середины мая.
- Река еще не обмелела, - заметил Лукиан.
Летом Илисс совсем пересыхал и превращался в цепочку мелких прудов
среди белых каменных россыпей. Но пока его все еще питали зимние снега и
весенние ливни. На камнях кипела белая пена, с высоких уступов, словно
длинные зеленые гривы, ниспадали водяные струи. Ниже водопадов река
разливалась прозрачными заводями, где можно было разглядеть на дне самые
мелкие камешки.
В одной из таких заводей они и искупались. Вода была ледяная, так как
над ней смыкался лиственный свод, сквозь который солнечным лучам было
нелегко пробиться. Но там, где они достигали воды, на ее поверхности
плясали ослепительные пятна, расцвечивая яркими зайчиками серые скалы над
заводью. Алексид как зачарованный следил за этой игрой красок.
Лукиан, резвясь в заводи, как дельфин, окатил его градом брызг.
- Да очнись же, Алексид! Или ты вдруг окаменел?
Еще несколько минут они гонялись друг за другом и ныряли, а потом
вылезли на залитый солнцем уступ. Их мокрая кожа блестела, и оба были
похожи на статуи - Алексид на бронзовую, а Лукиан на вырезанную из
слоновой кости.
- Жаль, мы не захватили оливкового масла, чтобы натереться, -
недовольно проворчал Лукиан.
- Того и гляди, ты начнешь носить с собой флакон с притираниями, -
засмеялся Алексид.
- Ну, я не такой дурак. Пусть ими хвастают щеголи. Вроде этого
Гиппия.
Лукиан презрительно усмехнулся. Флаконы с притираниями, так же как
длинные волосы, ароматные смолы и драгоценности, были непременной
принадлежностью юных отпрысков "первых афинских семей", как выражились они
сами. Сограждане, впрочем, называли их гораздо менее лестными словами.
- Скажи-ка мне еще раз стихи, которые ты о нем сочинил, - попросил
Лукиан.