"Эльза Триоле. Иветта" - читать интересную книгу автора

что мадам Валлон и Иветту отпустили, а отца продолжают держать и все время
пытают... Говорят, его держат и пытают за то, что в 1924 году он был
выдвинут кандидатом от социалистической партии. А боши, говорят, не любят
социалистов... Говорят, мадам Валлон и Иветту ужасно избивали... секли...
Говорят, мадам Валлон сказала, что ей стыдно показаться людям, она даже
сидеть не может, и что будет с ее мужем, у него ведь такой больной желудок,
бедняга, говорят, совсем не переносит хлеба, а мадам Валлон сказала - если с
ним что случится, она его не переживет. Говорят, она плачет, не осушая глаз.
Андре вышел из кондитерской и направился к особнячку Валлонов; в
кармане у него лежало письмо к префекту - за три дня пребывания в Виши он
все поставил на ноги. Ему проще было бы обратиться к собственному отцу, но
он ни о чем не хотел его просить. К тому же раз обеих женщин выпустили...
Свернув на ту улицу, где находился особнячок Валлонов, он издали увидел
Иветту на велосипеде.
- Иветта!
Глядя, как она катит во всю прыть, можно было подумать, что она
чувствует себя превосходно! Она ехала стоя, раскачиваясь при каждом повороте
педали, и уже издали улыбалась во весь рот... Но когда она остановилась
возле него, все еще не слезая с велосипеда, когда Андре увидел ее, у него
больно защемило сердце. Как она изменилась, как разительно изменилась!
Вокруг глаз - круги, большие круги вокруг ее прекрасных глаз, а ее милые
руки приобрели тюремную прозрачность. Андре заметил даже, что юбка стала ей
широка и потому сколота английской булавкой, а ноги сделались как будто
длиннее... Но главное - изменилось выражение лица, заострившиеся черты
обозначились яснее.
- Пойдем в парк, - сказал Деде и взял ее под руку так бережно, будто
касался чего-то необычайно хрупкого.
Они не проронили ни слова, пока не дошли до парка - так уж у них
повелось, они начинали все разговоры, только сойдя с последней ступеньки.
Парк благоухал, он был так прекрасен в этот майский день, что даже они оба,
привыкшие к его красоте, были поражены и шли молча до самого утиного пруда.
Там по-прежнему стояли два кресла, словно только что покинутые незримой
парочкой. Парк был безлюден. Обыкновенная, такая обыкновенная история...
- Тебя били, Иветта?
- О нет! - Иветта смотрела на Деде со своей обычной улыбкой, чарующей
глаза и сердце.
- Но как это случилось? Почему? А папу твоего выпустят?
- Кто-то написал донос... Немецкий офицер говорил мне, что они всегда
так действуют - сначала арестуют, а потом уж начинают выяснять. Если ничего
не обнаружат, человека выпускают. И папу, конечно, выпустят. - Все это она
говорила милым, беспечным тоном, как будто рассказывала о чем-то вполне
естественном и приятном.
- В чем его обвиняют? - спросил Деде.
- Не знаю толком... Но он, конечно, ничего такого не делал.
- Ты уверена? Очень жаль.
- Тебе жаль? Ты хочешь, чтобы папу оставили там? - Иветта уже не
шутила.
- Бедняжка моя! Скажи, тебя очень мучили?
- Нет, - ответила Иветта и посмотрела ему прямо в глаза своими
изменившимися, окруженными синевой глазами. - Молодых они не мучают... С