"Эльза Триоле. Луна-парк" - читать интересную книгу автора

себя от горя и стыда, что Трильби совершенно обнаженная позирует перед
десятком мужчин... Если до этого мгновения они еще не знали, что любят друг
друга, то теперь оба поняли это... "Только бы, - думал Жюстен, - только бы
не потерять юмора, присущего дю Морье, в тот момент, когда повествование
начинает смахивать на "Даму с камелиями", - когда появляется мать Литтль
Билли и священник, его дядя, специально прибывшие из своего английского
захолустья в Париж, чтобы познакомиться с девушкой, на которой их сын и
племянник собирается жениться".
Но до этого еще далеко... Сначала любовь... Любовь, преображающая
Трильби, эту девушку, похожую на "неестественно красивого мальчика"...
Жюстен Мерлэн особенно внимательно, с каким-то страстным любопытством
перечитал то место, где описывается Трильби, преображенная любовью.
...Она похудела, особенно лицо, так что начали проступать скулы и
челюсти, и линия их была до такой степени совершенной (так же как и лоб,
подбородок и нос), что вся она как-то поразительно, почти необъяснимо
похорошела.
По мере того как уходило лето, она все реже бывала на открытом воздухе,
и вскоре веснушки ее пропали (и у нее тоже были веснушки, совсем как у
Бланш! "Вот досада-то, прямо не знаешь, куда Вас и поцеловать!" - писал
Раймон, а Жюстена даже растрогало это сходство...). И она отпустила волосы и
стала собирать их в маленький пучок на затылке, открывая свои прелестные
плотно прижатые к черепу ушки... Они сидели как раз там, где им положено, не
слишком выдаваясь вперед и достаточно высоко: сам Литтль Билли не сумел бы
их расположить лучше. Также и рот ее, по-прежнему слишком большой, приобрел
более четкий и более нежный изгиб, и ее крупные английские зубы были столь
белы и столь ровны, что даже сами французы охотно прощали их чисто
английские размеры. И новый кроткий свет зажегся в ее очах, какого никто
никогда не видел в них раньше. Они стали как звезды, две серые неразличимо
похожие звезды или, вернее, две планеты, только что отделившиеся от нового
солнца, ибо льющийся из них немеркнущий, неяркий свет не был полностью их
собственным светом...
Тип красоты Трильби, - читал дальше Жюстен, - гораздо больше ценился бы
в наши дни, нежели в пятидесятые годы. Между ее типом и тем, что узаконил
Гаварни для Латинского квартала в описываемый нами период времени, был столь
странный контраст, что все, кого она пленяла, с удивлением спрашивали себя,
как это с ними могло случиться...
Н-да... В эпоху Бригитты Бардо Жюстен покажет публике Венеру Милосскую.
Высокого роста, с еле намеченным изгибом талии, с широкой грудной клеткой, с
округлыми грудями, не особенно большими, но и не маленькими... Да нет, вовсе
не Юнону! Венеру, говорю вам, Венеру. Запястья, щиколотки не слишком тонкие,
но руки, ноги редкой красоты... Дю Морье пространно говорит о непогрешимо
прекрасных ногах Трильби, просто чудесно о них говорит...
На экране незачем описывать, достаточно ее показать и все. Жюстен
Мерлэн будет искать и найдет эту Венеру, он покажет ее, и она будет так
прекрасна, что у людей дыхание замрет в груди. Один только Свенгали будет
"говорить" о красоте Трильби... Немецкий еврей с итальянской фамилией,
гениальный музыкант, этакий "кошкопаук", то нищий, то богач, но при всех
обстоятельствах жизни личность страшная. Персонаж грозный, зловещий, сулящий
недоброе. Он постоянно встречался на пути Трильби, вставал между нею и
солнцем и бросал на нее свою тень... Он тоже заметил пленительную