"Виктор Троегубов. Жизнь в 'Крематории' и вокруг него " - читать интересную книгу автора

руководство новоявленного "москонцерта" приплясывало под их дудочку, как
пидеры на вечеринке, а в отношении "Крематория" проводило следующую
политику: мол, группа только для камерных выступлений - в больших залах,
дескать, потеряется весь кайф.
Под предлогами подобного типа перекрывались все пути не только
"Крематорию", но и многим другим. Лишь сила песен, выплеснутых в массы на
записях и концертах, да энергия нашего директора Димы Бродкина дали нам
возможность продержаться тогда на плаву. В условиях монополизации концертной
деятельности с трудом удавалось находить возможность выступлений, так
необходимых нам тогда для получения опыта. Очень запомнился экзотический
концерт, проходивший 29 июня в парке имени Дзержинского (в Останкино), где
мы выступали на плавающей посреди озера платформе, а на противоположном
берегу, кроме прочего собравшегося люда, сидела крутая металлическая тусовка
во главе с Хирургом и тащилась от впервые открыто звучавших на многотысячный
парк еще вчера запретных текстов.
На следующий день состоялось отличное выступление в помещении
театра-студии "На Красной Пресне". Вначале прошел спектакль "Над пропастью
во ржи" по Селлинджеру, и, казалось, в зале сидела вся хипстерская тусовка
Москвы. Так что наш последующий концерт был и для нас, и для публики высшей
степенью отвяза, и мы сыграли тогда почти весь наш репертуар.
Но одновременно с внешним апофеозом сгущались тучи внутри группы. С
тем, что было сделано (записано и сыграно), все было очевидно - в кайф! Но
куда и как двигаться дальше? Ясно было лишь, что необходимы изменения в
составе, а именно введение новых музыкантов, как минимум барабанщика и
гитариста. Все понимали, что это предполагало: 1) последующий болезненный
процесс притирки, 2) изменение лица команды, а значит и роли каждого из нас.
Вот так все было непросто, тем более что внутри группы не существовало
единого мнения о необходимых переменах, а самыми
диаметрально-противоположными были мои с Арменом проекты будущего группы. Мы
как хирурги со сверкающими скальпелями прыгали вокруг собственного детища,
зная, что для спасения его необходимо вначале расчленить. Представляете, как
напряглись отношения и потяжелела атмосфера?.. Когда стало ясно, что мы с
Григоряном уже не понимаем друг друга и становимся врагами, я понял, что мне
стоит уйти из группы. Мой музыкальный поиск находился в более далекой от
стиля "Крематория" плоскости, чем музыкальные воззрения Армена. Поэтому я и
решил "выйти вон из самолета" для того, чтобы дать ему шанс лететь дальше. Я
вообще никогда не держался за уже вставшее на накатанные рельсы название
"Крематорий". Музыкант должен всегда искать что-то новое, а для того он
должен быть свободен от стереотипов восприятия публики. В отличие от моих
идеалистических воззрений на творчество, Армен уже генетически был
прагматиком и понимал, что, сберегая для себя название, он гарантирует себе
внимание публики...
Период с августа по декабрь "Крематорий" как организм существовал без
меня. Может быть, не совсем корректно давать оценку того "Крематория" именно
мне, но кто лучше меня мог видеть недостатки со стороны?
Те несколько концертов, что прошли за это время, полностью отражали
кризисную ситуацию в группе. Каждое из выступлений было активным поиском
чего-то нового в стилистике, хотя было видно, что точного рецепта ни у кого
нет, и процесс идет вслепую. И никакого результата такой поиск не дал.
На концерт в Сетуни под флаг "Крематория" были привлечены бывшие