"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

Нормально, слышит Припять. Осмотрел враз все видимое. Рота Игната Пахомова
уже в огородах окраинных усадеб, другая рота с минуты на минуту ворвется в
те длинные кирпичные коровники. Батальон, где замом по строевой Заворотнев
с золотым зубом, слева, как предусмотрено, огибает господский двор
Вовремя, вовремя Рогозина туда перебросил. Сейчас другие две пушки надо.
Э-эх, "ильюшиных" бы сюда, чесануть по огневым немецкой артиллерии. Но
давно Пятницкий не видел авиации. Говорят, вся на Земландский полуостров
переброшена, там уже Кенигсберг обошли. Что ж, значит, на севере соколы
нужнее Впрочем, и немецкие самолеты не появляются. Тоже у Кенигсберга
понадобились.
Снова давнул на клапан, чтобы дать команду на батарею.
- Припять, отцепляюсь от нитки, ухожу к Рогозину У вас три минуты работы -
и на колеса!
Но что это?
Пятницкий поупористее поставил локти на гряду с бураками, приник к биноклю.
Свертывающимися клубами, черно и густо дымили стога возле сараев и сами
сараи, набитые сеном Эта удушливая завеса вытолкнула нескольких человек к
облитому солнцем колку орешника. Затоптались, завертелись славяне на
месте, хотели снова нырнуть в дымную непроглядь, но оттуда высыпало еще
десятка три солдат Некоторые волочили на себе раненых. У Пятницкого больно
и оглушающе застучало в висках. Отходят! Не смогла пехота зацепиться в
Бомбене, даже на окраине не смогла. Теперь путь один - на голое поле.
Тогда немцам добить оставшихся от роты Пахомова, от двух других рот
мурашовского батальона не составит труда. Пока мешает дым.
Не только Пятницкий, но и Игнат, и Мурашов поначалу тоже думали - все
потеряно Но подумать одно, сделать - другое. Завернул Мурашов свои роты
под прямым углом, направил вдоль орешника, стали прижиматься к овражкам.
От них до Бомбена - один бросок. Откашляются, отплюются, набьют магазины
патронами - и снова вперед.
Старший лейтенант со шпорами на брезентовых сапогах тоже разобрался в
обстановке, сообразил повернуть своих першеронов к безлистому, но плотному
островку кустарника - туда, где налаживался боевой порядок перепутавшихся,
перемешавшихся остатков мурашовских подразделений. Рогозин с двумя
орудиями, надо полагать, давно там, успел развернуться. У Мурашова две
сорока-пятки... Дело за пушками, что с Коркиным на закрытой позиции
остались. Теперь их срочно под стены Бомбена!
- Савушкин!
Женя мгновенно протянул трубку.
Плеснулась неожиданная мысль, и подготовленная Пятницким фраза для команды
заклинилась. Только в начальном развитии эта мысль чуть не лишила Шимбуева
разума. В разгар боя, в разгар такой заварухи комбат Пятн"цкий вдруг
спросил его:
- Алеха, тебя за что из училища вышибли?
На досуге, за кружкой наркомовской, можно было бы поболтать, рассказать,
как до офицера чуть не доучился, но сейчас! У лейтенанта часом не выпала
клепка из головы?
Смотреть в раскрытый Алехин рот не было времени
- Чего онемел, пастух козий? - с напускной строгостью прикрикнул на
Шимбуева.- Ладно, в другой раз расскажешь.
Мысль простая в сути своей, но очень и очень стоящая. Пехота не смогла