"Анатолий Иванович Трофимов. Угловая палата " - читать интересную книгу автора

Узкой улочкой с разворошенной чешуей булыжника Машенька прошла до
двухбашенного костела с круглым куполом в центре и загляделась.
Декорированные колонны главного входа, скульптуры, орнамент с родовым гербом
и младенцами-купидончиками по бокам, изваяния святых, символические
барельефы, узорчатые капеллы...
Не знала Машенька, понятия не имела о капеллах, нефах, портиках,
картушах - не знала и не думала о них, просто стояла и в изумлении таращила
глаза на невиданную, жутковато-таинственную древнюю прелесть.
Это был костел Петра и Павла, основанный несколько веков назад видным
феодалом Литовского княжества и вильнюсским воеводой Михалем Казимижем
Пацем. Возвел его знатный вельможа, быть может, не столько во славу
апостолов Петра и Павла, сколько из честолюбивого желания увековечить
собственное имя о чем недвусмысленно говорила латинская надпись в центре
фасада: "Королева мира, укрепи нас в мире" с наивной игрой слов "pacis", что
означает "мир" и устроителя божьего храма Паца - "Pacis".
Католическую церковь, стоящую на окраине города, почти не тронули ни
прежние войны, ни эта война, и она сохранилась во всей своей дивной красе и
величии. От вида каменного чуда, приближенного к небесам, прямо-таки
перехватывало дыхание.
По узким улочкам, примыкающим к площади, как ручьи в озеро, вливались
беспорядочно большими и малыми группами хоронившиеся в лесах и по хуторам
горожане. Дребезжали по булыжнику колеса тележек и тачек с домашними
пожитками, бестранспортные тащили сбереженный скарб в узлах, рюкзаках,
чемоданах. В этом потоке тяжких человеческих судеб горьчайшим вкраплением
виделись дети - крайне измученные, бледные до прозрачности. Они цеплялись за
подолы матерей, устало куксились. Чуть поотстав от матери, семенила девочка
лет шести. Она бережно прижимала к платьицу кустик вырванной с корнем
черники со спелыми дымчато-сизыми ягодами. Может, гостинец кому оставшемуся
здесь, в городе?
Минуя костел, взрослые набожно складывали ладони перед лицом, шевелили
губами и, поправив навьюченное, шли дальше. Девочка тоже хотела помолиться,
но ручонки были заняты букетиком ягод, и она не стала мудрить: поднесла
букетик к лицу и покивала головкой в сторону костела.
Глядя на девочку, Машенька грустно улыбнулась и перевела взгляд на
рослую белокурую женщину в длинной, аккуратно выглаженной юбке, коричневой
вязаной душегрее и с плетенной из ремешков сумкой. Она не походила на
беженку. И шла она не как все - в город, а из города.
"Интересная бабонька", - понаблюдала за ней Машенька.
В центре пустынной площади, местами всклоченной авиационными бомбами,
незнакомка остановилась, поставила на булыжник сумку и опустилась на колени.
Обратив мокрое от слез лицо к уходящим ввысь кружевным крестам костела,
певучим и просящим голосом заговорила что-то непонятное!
Ну какая она женщина! Девчонка еще, может, чуть-чуть постарше ее, Маши
Кузиной.
В смутные дни оккупации костел редко распахивал свои врата, но не был
обречен и покинут. С глухим стоном приоткрылась тяжелая, вся в завитушках,
створка портала, выпустила ксендза в черном одеянии. Суроволицый, седеющий,
печально оглядев возвращающуюся в город паству, он спустился по каменным
ступенькам паперти и направился к стоящей на коленях. Девушка приникла