"Анатолий Иванович Трофимов. Угловая палата " - читать интересную книгу автора

губами к его длиннопалой худой кисти и, вскинув прихваченное горем лицо,
скорбно сказала о чем-то. Отче духовный выслушал, сочувственно кивая,
ответил, мелко перекрестил и неторопливыми шажками удалился в глубину
подзапущенного за войну сада, где виднелся кирпичный дом под черепицей.
Девушка поднялась, взяла в руки сумку, неспешно, как бы раздумывая, то
ли делает, направилась к улочке, ведущей из города.
Улицы Вильно пропахли гарью, от багровой осыпи домов еще тянулись сизые
струйки дыма, но уже что-то делалось для возвращения его к жизни: двое
рабочих возились у люка подземного водопровода, на когтястых кошках
взбирались на столбы и тянули за собой проволоку солдаты-связисты, кем-то
организованные в хилую, неумелую команду жители растаскивали остатки завалов
с проезжей части улицы. Ближе к реке хорошо просматривалось зенитное орудие,
возле него копошились веселые и шумливые девчата в военной форме. Особа с
плетеной сумкой, обходя баррикадные навалы хлама, повернула вправо, и
Машенька оказалась на ее пути. Теперь можно было близко рассмотреть
осунувшееся, помятое горем лицо, и сердце Машеньки наполнилось состраданием.
"Поп этот... Утешитель тоже", - осудила она ни в чем не повинного ксендза и
решительно шагнула навстречу незнакомке. Приветливо улыбаясь, сказала:
- Здравствуйте. Вас кто-то обидел?
Девушка смотрела на нее непросохшими отрешенными глазами. Молчаливое
разглядывание девчонки в солдатской форме длилось несколько мгновений.
Девушка дрогнула губами в жалкой улыбке, ответила по-русски:
- Здравствуйте.
Машенька обрадованно засветилась, подумала: делают так у литовцев или
нет (а может, она полячка?), недодумала и смело протянула руку:
- Меня зовут Маша Кузина.
Девушка тоже подала руку и, слабо отвечая на пожатие, сказала:
- Юрате. Юрате Бальчунайте.
С надеждой на хорошее знакомство Машенька, восторженно удивляясь,
спросила:
- Ты говоришь по-русски?
Юрате кивнула головой, пояснила:
- Я маленько говорю по-русски. Мне помогала учить русская барышня.
Нет... Как это? Мы вместе работали у понаса Рудокаса.
Машенька разобрала так, что вот эта хорошенькая девушка и еще какая-то
русская работали у пана, а всякие господа у нее не были в почете.
Переспросила:
- У пана? У помещика, значит?
- Богатый хозяин, - виновато поморгала Юрате. - Русская Вера
говорила... Как это? Ми-ро-ед...
- Русская Вера? - насторожилась Машенька. - Где она?
- Понас Рудокас уехал в Пруссию, хотел нас увезти. Когда темно стало,
мы ушли к знакомым, спрятались. Потом пришла Красная Армия. - Вспоминая
русские слова, Юрате говорила замедленно, с мягким акцентом. Притронулась к
погону Машеньки, показала взглядом в сторону зенитной батареи: - Ты оттуда?
Ты - солдат? Вера ушла с Красной Армией, она тоже станет солдат.
Машенька не стала уточнять, откуда она, Маша Кузина, спросила в свою
очередь:
- Вы батрачили? В прислугах были? Вас бил этот мироед?
- Нет-нет. Саманис Рудокас не бил, он добрый.