"Анатолий Иванович Трофимов. Угловая палата " - читать интересную книгу автора

значительным, каким был при буржуазной власти. Литовские хуторяне называли
его по-старому - понас Миколюкас, а новые, которые из России приехали, да
свои активисты - товарищ Миколюкас. И ему, Бальчунасу, говорили "товарищ".
Пускай, совсем неплохое слово...
Ползли по уезду слушки, что к Миколюкасу кто-то наведывается от
сбежавших в Караляучус{5} генералов, что Миколюкас с "лесными" людьми
знается, которые будто бы вырезали в уезде две семьи новоселов, стреляют в
активистов, агитируют за прежнюю власть. Как резали-убивали - этого
Бальчунас не видел. Мало ли что говорят. Язык-то без костей. Да что за дело
Альфонасу Бальчунасу до всего этого. Советская или еще какая власть - все
равно, лишь бы не трогала, пахать-сеять позволяла. А у них в волости какая
власть? Смех один. Председателем апилинки{6} Винцаса Юежямиса избрали. Так
себе, божья коровка. Он у Миколюкаса на мельнице батрачил. Сдается, за одну
фамилию председателем выбрали{7}. А может, Миколюкас так захотел. Он и при
новой власти много делал так, как хотел.
Когда Германия напала на Советский Союз, немцы появились и в их уезде.
Альфонас Бальчунас перекрестился на оловянное распятие - не в осуждение
прежних и не во здравие новых хозяев, а так, для порядка, для успокоения
души, - помолился и стал жить прежней жизнью. Но, видно, из глубокой правды
сложилось в народе присловье, что бойкий сам набежит, а на тихого - бог
нанесет. И резвым, и смирным в то мрачное, зловещее время доставалось с
лихвой - и за дело, и просто так.
Сказать, что Бальчунасу досталось, - не скажешь. Такого слова тут
мало...
Мимо хутора Бальчунаса днем и ночью проходили беженцы из Вильно,
Каунаса и даже из Паневежиса. Удирали от немцев, спешили следом за
отступающей Красной Армией. Бальчунас запирал дверь, наглухо закладывал
ставни: знал, эти попрошайки, активисты советские, пить-есть просить будут.
Конечно, неладно бы отказывать, грешно, да разве всех насытишь. Сами
виноваты, не надо было лезть не в свое дело. Советы русские выдумали, вот
пусть они и ковыряются в этих Советах, печати ставят, в бумагах
расписываются, а вы литовцы... Жили бы, как он - тихо да мирно, - не
пришлось бы теперь пятки смазывать, от вины прятаться.
Ранним утром после короткого проливного дождя на подворье зашли трое.
Молодые, безусые еще. Тощие, голодные, ноги избиты в кровь, едва стоят на
них. У одного - винтовка, у другого - граната за поясом. Альфонас стал
допытываться, кто такие, куда путь держат Признались, что комсомольцы из
Кибартая, спасаются от немецких и своих фашистов.
Альфонас перетрусил, замахал руками:
- Идите, идите своей дорогой. Хотите, чтобы и мне из-за вас...
Самый измученный мальчишка, тот, который с гранатой, не выдержал,
заплакал:
- Нет сил идти, товарищ. Голодные мы, пять дней крошки во рту не было,
от грибов животами маемся.
Испуганный вспыхнувшей жалостью, Альфонас попятился.
- Проваливайте, проваливайте...
Паренек с винтовкой зло насупился, стал хрипловато рассказывать:
- По всем дорогам белоповязочники рыскают, вылавливают... У моста через
Нямунас двум комсомольцам уши с мясом оторвали, пальцы на руках и ногах
камнями истолкли. Сами видели. Неужели хотите, чтобы и нас так? Видно же -