"Евгений Трубецкой. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Россия пошла на суд перед ареопагом великих держав, собравшихся на
Берлинский конгресс. Деморализация была вызвана миром, а не войною.
И все-таки, даже после заключения мира, я помню минуты светлого
подъема, Эго было при встрече победоносных войск, возвращавшихся в Poccию из
Турции. Вспоминается мне например, день торжественного вступления Киевского
Гренадерского полка на постоянную стоянку в город Калугу. Весь город высыпал
ему навстречу. В учебных заведениях были отменены уроки; и наша гимназия в
полном составе двинулась на площадь, где происходил полковой парад. Потом с
утра до вечера на улицах шел народный праздник, закончившийся иллюминацией.
Гостей поили, кормили, качали, кричали им [29] "ура" при каждой встрече.
Помню, как мы - гимназисты - в этот день гордились "плевненскими героями":
Киевский полк принадлежал как раз к той славной второй гренадерской дивизии,
которая играла главную роль при взятии Плевны.
Среди молодежи в то время не бы до и следа тех антимилитаристических
течений, которые потом отравили не только наши университеты, но и гимназии.
Мы все были объединены чувством восторга и благоговения перед великим ратным
подвигом русского солдата и офицера. Словом, и в победах своих, и в неудачах
и разочарованиях, в мире, как и в войне, Россия все-таки чувствовалась нами,
как единая и притом великая нация. Национальное чувство тогда ничем не было
оскорблено или унижено. Испытания, как и победа, только усиливали внутреннее
объединение. С тех пор за всю мою жизнь я не помню столь безграничного и
радостного ощущения национального здоровья. Куда оно давалось потом? Как
могла зародиться и развиться в последующие десятилетия та роковая болезнь,
которая теперь разрушила Россию? Увы, первые признаки этой болезни стали
сказываться почти тотчас вслед за окончанием войны. Но об этом придется
говорить уже в последующих частях этих воспоминаний.

IV. Гимназические годы в Калуге.

Вследствие расстройства дел моего отца, он вынужден был искать службы в
провинции и в 1876 году был назначен вице-губернатором в Калугу. Эго и было
причиною нашего общего туда переезда, который состоялся осенью 1877 года.
Уже во втором полугодии 1876-77 года мы с братом покинули гимназию
Креймана и стали готовиться под руководством приходящих на дом учителей к
экзамену в казенную калужскую [30] гимназию. Весной мы выдержали экзамен в
пятый класс и осенью туда поступили. С этой минуты начинается новый период
нашей школьной жизни, о котором я вспоминаю с несравненно большим
удовольствием, чем о гимназии Креймана.
Весь дух школы был здесь совсем другой, чем там. Недостатки толстовской
гимназии, конечно, чувствовались и здесь, но, по сравнению с гимназией
Креймана, в значительно смягченной форме. Здесь в Калуге были некоторые
учителя - чиновники. Чиновниками были в частности директор и инспектор, хотя
оба были в сущности не дурные люди. Но в калужской гимназии не было
карьеристов. Странное дело, в отличие от частной гимназии Креймана, - в этой
казенной гимназии никто не делал карьеры на классицизме, а потому и все
отношения были проще и естественнее. В них не только не было фальши;
напротив, в некоторых из наших учителей была та сердечная теплота, благодаря
которой и по выходе нашем из гимназии между нами сохранилась тесная духовная
связь до самой их смерти. Я имею в виду в особенности учителя древних языков
и вместе с тем нашего классного наставника - Емельяна Ивановича Городского и