"Евгений Трубецкой. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

держится либерального образа мыслей, что видно из того, что он явно
пренебрегает латинской грамматикой". И вдруг, при Сабурове начальство стало
требовать, чтобы при чтении классиков обращали внимание более на смысл, чем
на букву. Тут было отчего растеряться бедному учителю, тем более, что
будущее было неясно. Вот теперь при Сабуровe - либеральное направление. А
что будет дальше при следующем министре? Поблагодарит ли он нас, если мы
теперь запустим грамматику? Для среднего, рутинного педагога отставка
Сабурова была большим облегчением. Но окончательно успокоился он только [43]
по назначении в министры Делянова. Тогда всем стало ясно, что теперь - "все
пойдет по старому".

V. Нигилистический период. Калуга в семидесятых годах.

Фальшь толстовской гимназии давала себя определенно чувствовать в
Калуге, как и в Москве. И чем лучше были отдельные лица из педагогического
персонала, с которыми мы соприкасались, тем яснее становилось для нас
учеников старших классов - зло той системы, которой должны были так или
иначе подчиняться даже лучшие лица. Ее полицейский дух, которому приносились
в жертву интересы преподавания, был для нас совершенно очевиден. Такой факт,
как увольнение лучшего преподавателя - Яковлева - именно за то, что он был
живой человек, а не чиновник, не мог не произвести на нас сильного
впечатления. Да что говорить об отдельном учителе, когда в то время вся
русская литература была под подозрением. С одной стороны, изучение этой
литературы доводилось только до Гоголя! Даже на изучение Лермонтова при
восьмилетнем гимназическом курсе не хватало времени. А с другой стороны,
целая уйма времени убивалась на совершенно бесплодное и бессмысленное чтение
классиков. Почему и зачем? В VII-м и VIII-м классе мы были убеждены, что это
делалось нарочно, чтобы отвлечь нас от окружающей жизни, от политики, от
модных в то время естественных наук. Мы видели ясно, что не сами по себе
классики дороги высшему начальству, что они в его руках - только орудие
полицейских целей.
Нужно ли удивляться, что при этих условиях от нас ускользнуло и то
доброе, что было в классицизме? Мы относились к нему огульно [44]
отрицательно; мы перенесли на него все то недоверие и ненависть, который
внушала нам толстовская система.
Презрение к гимназии, господствовавшее среди наиболее развитых
учеников, поддерживалось фактами, повседневно наблюдаемыми. Прежде всего,
нас не мог не поразить необыкновенно низкий уровень развития первых учеников
гимназии - тех, что попадали на "золотую доску". Многие из них были круглыми
невеждами: при умении безукоризненно правильно писать mensam по-латыни и
по-гречески, они часто не имели понятия о Лермонтове, Тургеневе, Гончарове,
не говоря уже о Толстом и Достоевском: встречались между ними совершенные
тупицы, которые и о Пушкине, и о Гоголе имели понятие лишь в пределах
требований гимназического курса. Нас не мог не поразить тот факт, что.
переходя из гимназии в университет, товарищи наши подвергались полной
переоценке: первые оказывались последними, а последние первыми. Окончившие с
золотою медалью гимназию к величайшему своему изумлению потом проваливались
на университетских экзаменах и горько жаловались на "несправедливость
профессора".
Все это не могло не укрепить нас в убеждении, что гимназическое