"Евгений Трубецкой. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

мальчики с ранних лет любят щеголять своим "демократизмом",- слово "князь"
сразу получило какое-то непонятно [7] обидное для меня значение. - "Князь,
аристократ" - величали меня с каким-то насмешливым почтением. - Всякий
дразнил "князем". - Мне было больно; что же тут дурного, что я князь, и чем
я виноват, что я так родился? За что меня попрекают происхождением? Уже
здесь в школе я почувствовал какой-то аристократизм "черной кости" - в этих
попреках и в этом желании быть "прежде всего демократом", которое
неестественно сказывалось уже в маленьких мальчуганах.
Особенно на первых порах приходилось круто; были и особые стишки,
которыми нас изводили:

князь
упал в грязь
стукнулся лбом
сделался ..... .

Потом с течением времени все это переменилось, и мы стали большими
друзьями с товарищами. Нас соединило то сообщество ученья и шалостей,
которое составляет суть школьного товарищества. Сословные перегородки,
явившиеся в начале, были побеждены и исчезли; словно они только затем и
появились, чтобы исчезнуть. В этом сказывается большое и благодетельное
воспитательное влияние всесословной школы.
Веяние духа времени ярко окрашивало и низы, и верхи школы. "Низы", т.
е. школьники. хотели быть демократичны, именно хотели, потому что гимназия
Креймана, где платили повышенную плату за ученье, по существу вовсе не была
демократична. Поразительно, что в казенной калужской гимназии, где я
впоследствии учился, было куда меньше этого показного самоутверждающегося
демократизма, и к титулу относились куда проще. А в верхах школы дух времени
отражался другой своей стороной. В те дни, в самый разгар действия
Толстовской системы, было в полном ходу увлеченье классицизмом. На [8]
демонстративном утверждении этого классицизма гимназия Креймана делала
карьеру. Поэтому она представляла типический образец, на котором ярко,
рельефно обрисовывались частью достоинства, но еще в большей степени
недостатки системы.
Надо отдать справедливость Францу Ивановичу Крейману в том, что он
прекрасно подбирал педагогический персонал. Между учителями, преподававшими
нам, были хорошие и даже превосходные. Они давали нам все, что могли, и
умели даже заинтересовать нас - мальчиков третьего и четвертого класса - в
таких сухих, скучных материях, как древние языки. В значительной степени
благодаря им, я сохраняю о классической гимназии воспоминание, как о хорошей
школе мышления.
В воспитании формальной способности мышления заключается не только
главное, но вместе с тем и единственное ее достоинство. С ранних лет
вынуждается мальчик отвлекаться умом не только от родных ему слов, но и от
всей современной ему структуры речи: этим воспитывается и закаляется прежде
всего способность отвлеченья, гибкость ума, способность его становиться на
чужую точку зрения. Усвоение духа древнего языка, воскрешение давно умерших
форм речи сообщает мысли ту широту, которая составляет свойство истинного
образования.
Поэтому классическая гимназия представляет собою незаменимую