"Николай Трубецкой. Европа и человечество" - читать интересную книгу автора

европейской романогерманской культуры, но и с точки зрения всякой культуры,
ибо это есть начало антисоциальное, разрушающее всякое культурное общение
между людьми. Поэтому, если среди не-романогерманского народа имеются
шовинисты, проповедующие, что их народ - народ избранный, что его культуре
все прочие народы должны подчиниться, то с такими шовинистами следует
бороться всем их единоплеменникам. Но как быть, если в таком народе появятся
люди, которые будут проповедовать господство в мире не своего народа, а
какого-нибудь другого, иностранного народа, своим же соплеменникам будут
предлагать во всем ассимилироваться с этим "мировым народом". Ведь в такой
проповеди никакого эгоцентризма не будет, - наоборот, будет высший
эксцентризм. Следовательно, осудить ее совершенно так же, как осуждается
шовинизм - невозможно. Но, с другой стороны, разве сущность учения не важнее
личности проповедника? Если бы господство народа А над В проповедовал
представитель народа А, это было бы шовинизмом, проявлением эгоцентрической
психологии, и такая проповедь должна была бы встречать законный отпор как
среди В, так и среди А. Но неужели все дело совершенно изменится, лишь
только к голосу представителя народа А присоединится представитель народа
В? - Конечно нет; шовинизм останется шовинизмом. Главным действующим лицом
во всем этом предполагаемом эпизоде является, конечно, представитель народа
А. Его устами говорит воля к порабощению, истинный смысл шовинистических
теорий. Наоборот, голос представителя народа В, может быть, и громче, но, по
существу, менее значителен. Представитель В лишь поверил аргументу
представителя А, уверовал в силу народа А, дал увлечь себя, а, может быть, и
просто был подкуплен. Представитель А ратует за себя, представитель В - за
другого: устами В, в сущности, говорит А, и поэтому мы всегда вправе
рассматривать такую проповедь, как тот же замаскированный шовинизм.
Все эти рассуждения, в общем, довольно бесцельны. Такие вещи не стоит
долго и логически доказывать. Всякому ясно, как бы он отнесся к своему
соплеменнику, если бы тот стал проповедовать, что его народу следует
отречься от родной веры, языка, культуры и постараться ассимилироваться с
соседним народом - скажем, с народом Х. Всякий, конечно, отнесся бы к такому
человеку либо как к сумасшедшему, либо как к одураченному народом Х типу,
утратившему всякое национальное самолюбие, либо, наконец, как к эмиссару
народа Х, присланному вести пропаганду за соответствующее вознаграждение. Во
всяком случае, за спиной этого господина, всякий, конечно, заподозрил бы
шовиниста из народа Х, руководящего сознательно или бессознательно его
словами. Наше отношение к такой проповеди определялось бы отнюдь не тем, что
она исходит от соотечественника: мы бы смотрели на нее непременно, как на
исходящую от того народа, господство которого в данном случае проповедуется.
Что наше отношение к подобной проповеди не может не быть самым
отрицательным, в этом сомневаться не приходится. Ни один нормальный народ в
мире, особенно народ сорганизованный в государство, не может добровольно
допустить уничтожения своей национальной физиономии во имя ассимиляции, хотя
бы с более совершенным народом. На шовинистические домогательства
иностранцев всякий уважающий себя народ ответит вместе с Леонидом
спартанским: "приди и возьми" и будет отстаивать свое национальное
существование с оружием в руках, хотя бы поражение было неминуемо.
Все это кажется очевидным, а между тем в мире есть масса фактов,
противоречащих всему этому. Европейский космополитизм, который, как мы
видели выше, есть ничто иное, как общероманогерманский шовинизм,