"Владимир Сергеевич Трубецкой. Записки кирасира (мемуары)" - читать интересную книгу автора

будуара, висел большой портрет опального великого князя в рамке с золотой
императорской короной.
В офицеры Искандера произвели только уже в разгаре мировой войны, и на
фронте он выказал себя большим смельчаком.
Самым замечательным вольнопером был у нас Сангович - рыхлый, холеный и
здоровенный детина. Этот глуповатый и типичный маменькин сынок побил в
полку все рекорды по количеству заработанных им суток ареста при полковой
гауптвахте. Не было такого вида дисциплинарного взыскания, которого бы
Сангович на себе не испытал и притом неоднократно. Редкая езда не
кончалась для этого феномена скандалом. На коне он выглядел карикатурой,
был отчаянным трусом и к тому же привередником. Поручик Палицын его
прямо-таки не переваривал и говорил, что падает в обморок при одном лишь
виде Санговича.
Сангович до того боялся лошадей, и в особенности прыжков через барьеры,
что падал с лошади авансом еще за десять шагов до препятствия и отучить
его от этой привычки не мог даже чудодейственный бич поручика. Полковой
манеж настолько солоно пришелся Санговичу, что он вскоре же подал на
врачебную комиссию, ходатайствуя о полном освобождении с военной службы.
Освободить по болезни такого здоровяка было, однако, просто смешно. И вот,
лежа на испытании в полковом лазарете, Сангович пустился на хитрости: за
весьма приличную мзду он подкупил фельдшера, который достал Санговичу мочу
от какого-то тяжелого больного с пораженными почками. Исследование этой
чужой мочи должно было решить участь Санговича в благоприятную для него
сторону.
На радостях Сангович расщедрился и устроил ночью в палате грандиозное
пиршество, в котором приняли участие фельдшера, санитары и все
легкобольные солдаты. В палате появилась богатая закуска, целый
ассортимент наливок, вин и даже шампанского. На пиршество были приглашены
полковые солдатские проститутки во главе с некой Машкой Кувшин,
славившейся тем, что она по-солдатски отдавала честь самому командиру
полка генералу Бернову, становясь во фронт.
На беду, во время этой ночной оргии в лазарет нагрянул старший полковой
врач доктор Иванов. Скандал получился невероятный, так как доктор нравом
был крут, и Санговичу с фельдшером пришлось прямо с пиршества срочно
отправиться на гауптвахту в карцер. Вся хитрая комбинация с мочой была тут
же разоблачена, в результате чего как фельдшер, так и его злополучный
протеже, загремели под суд.
Все офицеры были глубоко возмущены, и адъютант говорил, что Сангович -
позор для всего полка.
Дело принимало скверный оборот, и не знаю, чем бы оно кончилось для
Санговича, кабы не заступничество его папеньки, почтенного адмирала,
бывшего командира императорской яхты "Полярная Звезда". Старик адмирал
лично приезжал в полк и очень просил генерала Бернова замять как-нибудь
дело. Из уважения к почтенному папеньке дело до суда не дошло, но Сангович
отсидел в карцере 60 суток под арестом - небывалый срок - вдвое больше
положенного по Уставу для власти командира полка - случай, не имевший
прецедентов! Все же это было лучше, чем отдача под суд в дисциплинарный
батальон.
По выходе из карцера у Санговича спороли с погон трехцветные нашивки
вольноопределяющегося и перевели из учебной команды в нестроевую на