"Владимир Сергеевич Трубецкой. Записки кирасира (мемуары)" - читать интересную книгу автора

Теперь я испытывал в своей жизни перелом. Я выпорхнул из-под крылышка
матери, я становился самостоятельным, я сделался, наконец, взрослым и с
некоторой страстностью стремился скорее вкусить преимущества и прелести
самостоятельной жизни и испытать то, что ранее было мне воспрещено.
Кузен Мишанчик был полной моей противоположностью и иной раз крепко
раздражал меня своей моралью, в особенности, когда он стонущим голосом
говаривал мне. "Вовка, побойся ты Бога!.." Он был много старше меня,
уравновешеннее, и мне казалось, что он всегда хочет подчеркнуть предо мной
свое нравственное превосходство. Перед сном он надевал серый халат и любил
сыграть со своим дядькой Евменчиком в дурачки. Тогда он напоминал уютную
старомодную картинку. Любил Мишанчик перед сном также поуютствовать лежа в
постели за чтением книги, иной раз духовного содержания. Тогда я из
мальчишеского чувства протеста садился за легкомысленный бульварный роман.
Были случаи, когда я устраивал с вольноперами Спешневым и Искандером
веселые пирушки. Раза два такие попойки устраивались у нас на квартире к
тихому ужасу Мишанчика, которого это коробило, и он только повторял мне
свое обычное стонущее: "Вовка, побойся ты Бога!"
Зато Евменчик во время этих попоек тихо сиял, и если случалось мне после
этого "под мухой" выйти в город, Евменчик с трогательной заботой провожал
меня по улице из соображений "как бы чего с нашим князем не вышло..."
Помню, однажды после такой пирушки мы забрели вечером с Евменчиком в
Приорат, где я демонстрировал усердному слуге свое искусство в рубке,
испортив несколько молодых деревцев, а он все меня ласково уговаривал:
"Князь, а князь... рубите вы действительно прекрасно, но дозвольте мне
вашу сабельку обратно в ножны положить. Упаси Боже, ежели нас с вами тут
застигнут господа ваши начальники!.."
В сущности, характер у Мишанчика был довольно-таки тяжелый". Бывали
случаи, когда он вдруг из благодушествующего превращался в мрачного
человека и на два-три дня прекращал со мной всякие разговоры. Вызвать у
него такое настроение было очень легко, и из мальчишества я грешным делом
на это иной раз охотно шел. Однажды наш добрый товарищ и забулдыга
вольнопер Спешнев после "бурно проведенной" ночи обнаружил у себя в
комнате изящные дамские панталончики. Мы притащили их к нам на квартиру с
целью сыграть с Мишанчиком шутку и вызвать его любимое изречение:
"Побойтесь вы Бога!". И вот, в момент, когда Мишанчик, лежа в постели,
занялся чтением книги, мы неожиданно поднесли ему на острие его же палаша
самую сокровенную деталь дамского туалета со словами: "Вот твой
штандарт!.. Приложись и присягай!", после чего пытались накрыть милого
мальчика этой самой пакостной штукой. Ржали мы при этом шпаками (да и на
самом деле были форменные шпаки). Мы ожидали, что он скажет нам свое
обычное: "Побойтесь вы Бога!". Но эффект на этот раз получился
потрясающий. Мишанчик рассвирепел, пустился в драку и прервал с нами
всякие сношения на несколько дней. Положим, что тут было из-за чего выйти
из себя; впрочем, он сердился и предавался мраку и из-за сущих пустяков.
Был случай, когда он не разговаривал со мной два дня кряду только из-за
того, что я весной при нем нечаянно наступил сапогом на ветку яблони,
усыпанную нежными цветами. Любя сельское хозяйство и деревенскую идиллию,
Мишанчик усмотрел в моем поступке нечто глубоко циничное и сразу же
запрезирал меня на целых два дня.
Несмотря на свои чудачества, Мишанчик все же бывал неплохим товарищем, и