"Владимир Сергеевич Трубецкой. Записки кирасира (мемуары)" - читать интересную книгу автора

после ссор мы с ним опять сходились как ни в чем не бывало до новой бури.
Из приятных эпизодов того периода помню счастливый для меня день, когда
после долгой разлуки приехала - из-за границы в Петербург моя невеста,
совершившая тогда со своей матерью и сестрой Таней поездку в Италию.
Предупрежденный телеграммой, я в то утро не пошел на уборку конюшни и
совсем пропустил чистку коней, рискуя подвергнуться строгому наказанию.
К 7 часам утра я был уже под стеклянным сводом Гатчинского вокзала
Варшавской дороги, чтобы перехватить идущий с границы курьерский поезд,
имевший в Гатчине трехминутную остановку. Помню, как счастливо екнуло
сердце, когда в мутной дымке рассвета показались огни и контур паровоза.
Ближе, ближе... и вот с грохотом и шипением врывается поезд под дрогнувший
свод, резко замедляя ход. Какая-то барышня в темно-коричневом дорожном
костюме стоит у открытой двери международного вагона. Она озабоченно
озирается по сторонам, разыскивая кого-то. Неужели это она?.. Ах, Боже
мой, ну конечно! Я бегу к ней, и в первое мгновение она не может меня
признать, видимо, совсем забыв, что ее жених теперь солдат. Но я уже
турманом налетаю на нее и заключаю в свои объятия. С минуту мы молча и
взволнованно смотрим друг на друга, потом начинаются одновременные
восклицания. У нас не разговор, а какие-то дурацкие и счастливые выкрики.
Так длится минуту. Вдруг три резких звонка. Я торопливо подсаживаю невесту
в вагон под раздирающий вопль паровоза. Поезд трогается.
- Ты сегодня приедешь в Петербург?.. Да? - спрашивает она.
- Не могу...
- Как не можешь? Почему?..
- Да ведь я служу.
Я бегу рядом с вагоном.
- В субботу, в субботу, - надрываясь кричу я вслед убегающему вагону.
Поезд быстро уносится, все ускоряя свой бег и виденьем растворяясь в
туманной мгле. Счастливый и обновленный, я быстро шагаю в направлении
полка, пробираясь закоулками, дабы не попасться на глаза поручику...

* * *

По субботам все занятия в полку кончались к 12 часам дня. Наступал отдых
до самого понедельника. Всем ненаказанным вольноопределяющимся Палицын
подписывал увольнительные билеты, и мы спешили домой переодеться, чтобы
скорее ехать в Петербург, куда нас стали отпускать лишь после того, как мы
научились безукоризненно, по всем правилам, красиво отдавать честь. На
улицах Петербурга солдаты могли появляться только одетые безукоризненно
чисто, щеголевато и строго по форме. Петербург кишел элегантными военными.
В то время от гвардейцев требовали отдавать честь не только офицерам, но
каждому простому солдату. Отдавали честь не только живым людям, но и
памятникам императоров и великих князей. В этом отношении в Петербурге
были совсем особые строгости, каких ни в Москве, ни в других городах не
было.
При виде офицера мы должны были еще за несколько шагов до него перестать
махать руками и начать маршировать, как на параде - печатным шагом -
"печатать", то есть не сгибая ноги крепко ударять сразу всей ступней по
панели и одновременно особым приемом схватываться левой рукой за ножны
палаша. За два шага до всякого военного, который был старше в чине, солдат