"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

ему той же страстью и тем же неистовством. Они не могли оторваться друг от
друга даже для того, чтобы хоть немного отдохнуть. Они были двумя
элементарными частицами, которые существовали где-то и как-то, гуляли по
свету, летали в вакууме, подчиняясь закону броуновского движения, и даже не
подозревали о существовании друг друга. Но вот они встретились, их
неотвратимо потянуло друг к другу, и они слились в единое целое. И не было
сил, способных разорвать эту связь.
Но забрезжил рассвет. Начиналось утро следующего дня. Нужно было
подниматься.
- От этого умирают. - Надежда в изнеможении откинулась на подушку и
сказала ласково: - Прикури мне сигарету, Андрюшенька. Покурим, и будем
собираться в дорогу.
- Я не могу, - ответил Пругов, - я умер.
- Ты не можешь умереть, ведь я жива. Ты забыл? Мы умрем в один день.
- Ты тоже умерла, только ты об этом не знаешь.
- Да, ты прав, я умерла. Ха! А вот и нет, умела не я! Умерла та, что
была до тебя. Теперь я - другая.
- И я другой. Мне никогда не было так хорошо, как этой ночью.
- И мне.
- Нет, - вздохнул он, - встать сейчас - выше моих сил.
И он снова стал покрывать Надино тело поцелуями. Неясный свет освещал
их ложе и ту, которая была для него дороже всего на свете.
Он увидел шрамы на ее животе. Шрамы пересекались в одной точке, чуть
выше пупка, и создавали какой-то странный узор в виде звезды.
Или скорее в виде распластанного осьминога, присосавшегося щупальцами к
животу.
- О боже! - прошептал он.
- Ну вот, теперь ты увидел. Противно?
- Что это?... Как это случилось?
- Это он сделал.
- Шпиль?
- Да. Я сбежала от него, но он меня разыскал и привез домой.
Потом привязал меня к кровати и насиловал. Долго. Жестоко. Как шлюху.
Мне было очень больно. И страшно. А потом он взял перочинный ножичек и
исполосовал мне живот. Сказал, еще хоть раз попытаюсь сбежать, он так же
изрисует мое лицо. А потом передумал и сказал, что не будет резать мне лицо,
а просто убьет...Вот такая история.
Дай мне сигарету, Андрюша.
Пругов прикурил две сигареты одновременно, одну протянул Наде.
- ...Он порезал только кожу, - продолжила она свой рассказ, глубоко
затянувшись, - но, наверное, мой организм не хотел мириться с унижением.
Порезы загноились и долго не могли зажить. Я могла умереть. От заражения
крови или еще от чего-нибудь, не знаю. У меня был жар, временами я теряла
сознание, а иногда мне чудился ад. Нет, ад был наяву...Он не повез меня в
больницу, позвал знакомого врача и тот лечил меня на дому. У этого врача
было страшное лицо. Он больше был похож на бандита, чем на врача. Я не
хотела лечиться, я вообще жить не хотела. А потом... Потом все прошло.
Порезы зарубцевались и превратились в эти уродливые шрамы. Но боль прошла
только здесь, - она провела рукой по животу, - а здесь, - Надя дотронулась
до груди, - появилась. И вместе с болью пришло отчаянье.