"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора Лучше бы была только боль. Отчаянье хуже боли. Я поняла, что мне не
убежать от него, да и бежать некуда. Стала жить, как рабыня. Смирилась, наверное. Попробовала читать от нечего делать. И увлеклась. А потом, мне попалась в руки твоя книга. Дальше ты знаешь... Пругов молча слушал Надежду и смотрел в серый прямоугольник окна. - Давай останемся, - сказал он. - Я найду твоего мужа и набью ему морду. Таких мразей, как этот Шпиль надо наказывать. - Нет. Лучше давай уедем. Я хочу все забыть. С тобой я быстро все забуду. Ты не пожалеешь, что я у тебя теперь есть. Уедем... Пругов вдавил догоревшую до фильтра сигарету в стеклянную пепельницу и посмотрел на часы. - Четыре часа утра, - сказал он, - до шести еще два часа. Давай, ты поспишь хоть часик-полтора? - Не могу. Мне же себя в порядок привести надо. Я краситься только полчаса буду. - Не красься. Ты и так в полном порядке. - Не могу. Что я в Стамбул не накрашенная поеду? - По дороге накрасишься. Спи. Я разбужу тебя в полшестого. - А ты? - Я тоже. Пругов поставил будильник мобильного телефона на пять двадцать и укрыл Надю простыней. - Андрюш? - Что? - Ты не разлюбил меня... из-за этих шрамов. - Скажи сейчас. - Эти слова еще надо заслужить, - строго, сказал Пругов, но строго напыщенно, так, чтобы Надя поняла, что он шутит. - Если будешь меня слушаться, скажу, когда проснешься. Спи, кому говорю! Надя улыбнулась и подвинулась на край, освобождая ему место. Кровать была хоть и широкая, полутораспальная, но все же узковата для двоих. Пругов лег рядом, и Надя положила голову ему на плечо. Уснула она практически мгновенно. А Пругов сразу уснуть не смог. Он лежал с закрытыми глазами и думал, а рядом тихо посапывала женщина, которую он любил. Еще какие-то два дня назад его не волновало ничего, кроме переживаний по поводу внезапной потери вдохновения и мыслей о своей дальнейшей писательской судьбе. Он даже не подозревал, что способен вдруг ни с того ни с сего так страстно и нежно полюбить. Ему вообще казалось, что в его покрытой морозным инеем душе нет места глубоким чувствам. Все эти чувства ушли, когда от него ушла Станислава и забрала с собой Серегу. Он стал черствым и малоэмоциональным человеком. - У тебя будут проблемы? - спросила Станислава. - О чем ты говоришь? Какие проблемы? Напротив - ты решила все мои проблемы. Мне не надо постоянно думать, чем кормить тебя и сына. Ты молодец, Стася. Ты избавляешь меня от стольких забот. - Я не об этих проблемах. Я уезжаю в Америку. У тебя могут возникнуть проблемы на работе. |
|
|