"Дики Церинг. Мой сын Далай-Лама (Рассказ матери) " - читать интересную книгу автора

В те времена отношения между мужем и женой были далеки от равенства.
Жена была в подчинении у мужа, хотя и главенствовала в домашних делах. Мой
муж был прямым, искренним и честным человеком, но властным, раздражительным
и склонным к доминированию. Он обожал развлечения и азартные игры, а также
скачку на быстрых конях. Подобно своей матери, он ничего не делал. Его
подолгу не бывало дома, он даже не знал, чем мы засеяли поля.
Один из братьев мужа был управляющим финансами в монастыре Кумбум. Это
был добрый человек, хорошо относившийся ко мне. Он сказал мне, что, если муж
будет меня бить, я должна забрать дочь и переехать жить в монастырь. Он даже
ругал своего брата за то, что тот не помогал мне по дому, а вечно
отсутствовал, предаваясь веселому времяпрепровождению. Обе сестры мужа тоже
очень хорошо относились ко мне. Навещая нас, они всегда хотя бы немного
помогали мне по хозяйству.
Пока свекровь была жива, вся власть принадлежала ей, но после ее смерти
вся ответственность легла на меня: мне приходилось контролировать слуг,
полевые работы, бюджет, закупки и продажу продуктов нашего хозяйства.
Я вставала в час ночи и шла за водой для слуг и работников. Необходимо
было вставать рано, потому что в это время было меньше народа, но все равно
приходилось стоять в очереди. Воду из колодца надо было брать очень
медленно, чтобы не поднять осадок со дна. Если кто-нибудь мутил ил, другие
женщины устраивали скандал и затевали потасовку. Иногда приходилось ходить
за водой до десяти раз на дню, хотя обычно было достаточно пяти-шести раз.
Зимой мерзли руки, и мне приходилось натирать их овечьим жиром.
Родители мужа вставали около семи утра. Я должна была приготовить им
чай, и свекровь бранила меня, если я была недостаточно расторопна. Мне надо
было подмести пол в доме, растопить печь и сварить чай с солью для слуг.
Слуги требовали соленого чая, считая, что он предотвращает болезни желудка.
В половине девятого мы завтракали, и работники уходили в поле. Потом я
кормила и доила скотину. Один раз в пять или шесть дней я чистила граблями
канг и заправляла их навозом и соломой.
Я на спине доставляла в поле обед работникам. В полдень, накормив их, я
присоединялась к их работе. Во время работы мы просили тех, кто умел хорошо
петь, спеть для нас. Мы обожали пение. Работники пели, медленно шагая домой
после заката часов в пять или шесть вечера.
Но я после работы всегда чуть ли не бегом бежала домой, боясь, что
свекровь отругает меня. Приходилось спешить, чтобы приготовить ужин для
семьи и слуг. Свекровь не утруждала себя даже растопкой печи. Если я не
успевала приготовить ужин, она меня била. После ее смерти я довольно редко
работала в поле, так как необходимо было присматривать за домом и детьми.
Первые несколько лет после того, как я вышла замуж, мне приходилось
довольствоваться тремя-четырьмя часами сна. Когда же мы отправлялись на
мельницу молоть зерно, что занимало восемь-десять дней, мы вообще обходились
без сна. Мы мололи с часа ночи до самого восхода солнца, а потом начиналась
наша обычная дневная работа.
Я очень уставала. Иногда, когда я ходила собирать навоз для канга, я
садилась на обочине дороги, чтобы перехватить несколько мгновений сна.
Изредка от жестокого переутомления я позволяла себе пролить несколько
слезинок, но гордость никогда не позволяла мне плакать на людях. В те
тяжелые годы я никогда и никому, даже мужу, не говорила о своих страданиях.