"Дики Церинг. Мой сын Далай-Лама (Рассказ матери) " - читать интересную книгу автора

На Новый год мы встали в час ночи, сделали подношения Его Святейшеству
у нашего семейного алтаря и уселись в гостиной. Затем нас поздравили штатные
сотрудники, угостив тибетским чаем и домадеси. Подали кодан (сладкое пиво) с
сыром и цампой. Нам роздали шарфы, следуя табели о рангах, и мы сразу же
отбыли в Поталу для участия в утренней церемонии, начинавшейся в два часа.
Церемония началась с того, что все собравшиеся - правительственный
аппарат, члены Британской дипломатической миссии, представители
мусульманской и китайской общин - совершили простирания перед Его
Святейшеством в порядке старшинства.
Все вручили ему по шарфу, а он давал благословения, которые могли
продолжаться два-три часа. В течение церемонии нам через равные промежутки
времени подносили разнообразные деликатесы: тибетский чай, цампу с мясом и
домадеси с йогуртом. Цампа была нежной и восхитительной на вкус, а чай был
заварен из свежих листочков с лучшим сливочным маслом.
После выступления барабанщиков и танцоров участники по обычаю
расхватывали кабсе, кто сколько мог. Было забавно наблюдать, как они
набрасывались на все эти деликатесы. Обычай включал также публичные драки, и
страже приходилось сдерживать толпы, устремившиеся к пище. Говорили, что
этот обычай возник при двенадцатом Далай-Ламе, который увидел его в
сновидении.
Затем мы вернулись домой, так как в первый день Лосара мы должны были
принимать посетителей - членов аристократических семей и официальных
правительственных лиц. Обычно в этот день мы подавали монгольское баранье
рагу.
На второй день Лосара мы участвовали в церемонии в Потале, которая
начиналась в восемь часов утра. Теперь было больше формальностей, чем в
первый день праздника. Опять все начиналось с простираний и благословений, -
таков был протокол всех больших и важных церемоний. Подавали домадеси и
тибетский чай, а также прочие деликатесы
вроде жареных хлебцев с мясной начинкой. В этот день государственные
прорицатели делали предсказания на предстоящий год. Мы опять, как в первый
день, принимали посетителей, и члены семьи делали новогодние подношения
Кашагу и правительственным чиновникам, а также ламам.
На четвертый день Нового года начинался Монлам, великий молитвенный
праздник. В ходе этого праздника все должны были соблюдать строгие правила:
не допускалось никакого шума, включая пение и лай собак, нельзя было
употреблять никаких опьяняющих напитков. Накануне ночью в Лхасу прибывали
монахи из других монастырей и останавливались в местных семьях. Назавтра
ранним утром ламы отправлялись в Джокханг, и вскоре все три его этажа кишели
монахами, как муравейник муравьями.
Если Его Святейшество участвовал в церемониях Монлама, я вместе с
семьей отправлялась на несколько часов в особую комнату в Джокханге, откуда,
оставаясь невидимыми для публики, мы могли наблюдать все происходящее через
окна. Обычно мы ездили туда на восьмой и пятнадцатый день месяца, которые
считались благоприятными. За исключением этих двух дней, мы не покидали
своего жилища в течение всех двадцати праздничных дней. С террас Чангсешара
нам было видно все, что происходило вокруг.
Во время Монлама меня очень забавлял вид разносчиков чая. Они были
одеты в специальную униформу, представлявшую собой тибетские одежды,
ниспадавшие немного ниже колен, при этом на них не было ни штанов, ни чулок.