"Инесса Ципоркина. Власть над водами пресными и солеными (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

смогла полюбить его заранее? Вот и он... Когда я приеду, он раскроется мне
навстречу, весь золотой и розовый, как старинный камзол, весь в сказочных
замках и крохотных мостиках, надушенный морем и солнцем, галантный кавалер
своих дам, моя единственная любовь..."
Старое заклинание сработало. Тело понемногу высвобождалось из хватки
тоски и, механически переставляя ноги, двигалось привычным маршрутом.
Лестница оказалась скользкой, как палуба корабля в момент пиратского
налета. Стены сочились болью и унынием, словно сложенные из охладевших
трупов, а не из камня. Здесь всегда было промозгло. Даже в самую жару.
На верхней ступеньке лестницы красовалась главредша, непобедимая сука в
непрошибаемых доспехах. Если бы у меня имелся нагрудник вроде главредшиного,
тоска посещала бы меня раз в году, а не пять раз в неделю.
- Како-о-ое счастье, что вы с на-а-а-ами! - пропела главредша, спокойно
и основательно укладывая стрелу на сжатый кулак. - И ка-ак мы дожили до
этого момента-а-а! - последнее "а-а-а" совпало с треньканьем тетивы и с
голодным воем стрелы, ищущей плоть.
Я вышла из укрытия под мраморной вазой, зажимая царапину на плече.
Мизерикордия за поясом аж дрожала от злобного нетерпения. Однажды я
подберусь к этой покрытой закаленной сталью коротышке на расстояние
вытянутой руки - так, чтобы темное отверстие в забрале оказалось совсем
рядом, и тогда... Не зря же я выбрала этот узкий тяжелый кинжальчик, легко
проникающий в любую щель.
Ну, теперь можно приступать к делу. Пластырь, немного спиртосодержащих
жидкостей - внутренне и наружно, сконцентрироваться - и вперед. Нельзя
выигрывать все схватки, но можно держаться до последнего. Пока сознание не
утонет в сером киселе беспамятства, окаменевшие от напряжения мышцы не
расслабятся, и тело - а с ним и вся жизнь - не сорвется в бескрайнюю
пропасть ненарушимого покоя...
"Как можно бояться темноты, когда все самое страшное происходит на
свету?" - размышляла я, обходя Уродца. Плечо болело, но глазам было хуже.
Уродец - трехметровый пузатый болван, у которого половина головы
аккуратно срезана, точно верхушка арбуза, смотрит мне в лицо второй парой
глаз. Это глазки человечка, с натугой вылезающего из ополовиненной башки.
Зависнув в жутковатом подобии балетного па над головами посетителей, Уродец
разглядывает меня с нехорошей пристальностью. "Кажется, засада", - мелькает
в голове, но происшествие с директрисой кровавым облаком застилает мозг.
Я потеряла бдительность.
Чугунный анацефал надвигался, будто слон, везущий лилипута,
извергнутого лоботомией. В крохотной ручке мелькнул хлыст. И статуя весом в
полтонны сделала шаг...

Глава 3. Устав от драматизма

- Итак, шизофрения параноидного типа? - наконец спрашивает врач.
- Ага, это мое второе имя! - усмехаюсь я.
Сейчас, когда в крови у меня хорошая доза антипсихотиков, душа моя
молчит. Я могла бы и не отвечать. Могла бы повернуться к стене, баюкая
сломанную руку и не разговаривать с этим профессионально милым человеком. Но
я понуждаю себя к общению, уговариваю, увещеваю, заклинаю: не все потеряно,
пока я могу вот так улыбнуться в ответ на самый мучительный вопрос из всех,