"Стефан Цвейг. Лепорелла" - читать интересную книгу автора

звонить, прежде чем Кресченца с нарочитой медлительностью и
явной неохотой выходила на зов, причем ее воинственно
приподнятые плечи недвусмысленно выражали готовность к
решительному отпору. Распоряжения хозяйки она выслушивала в
угрюмом молчания, так что баронесса никогда не знала, поняла
ли ее Кресченца; если же она, для верности, обращалась к
Кресченце с вопросом, та в ответ только сердито кивала
головой или презрительно бросала: "Да уж слышала!" Или во
время сборов в театр, когда баронесса в лихорадочной спешке
заканчивала туалет, вдруг оказывалось, что пропал совершенно
необходимый ключ, а через полчаса его неожиданно находили в
каком-нибудь углу. Если баронессе просили что-нибудь
передать или звонили по телефону, Кресченца никогда об этом
не сообщала; на упреки хозяйки она, не выражая ни малейшего
сожаления, отвечала с досадой: "А я забыла!" В глаза
хозяйке Кресченца не смотрела - быть может, боялась выдать
свою ненависть.
Между тем семейные ссоры не прекращались и между
супругами разыгрывались все более тягостные сцены; очень
вероятно, что непонятное озлобление Кресченцы отчасти было
причиной раздражительности баронессы, усиливавшейся день ото
дня. Слишком, долгое девичество, расшатавшее ее нервы,
холодность к ней барона и вызывающе враждебное поведение
прислуги - все это привело к тому, что изнервничавшаяся
женщина потеряла всякую власть над собой. Тщетно пичкали ее
бромом и вероналом; искусственно сдерживаемое возбуждение с
удвоенной силой прорывалось во время стычек, и дело
кончалось истерическим припадком или обмороком; причем никто
не проявлял ни малейшего участия и даже не пытался показать,
будто искренне хочет ей помочь. Когда же врач, к которому
все-таки обратились за советом, порекомендовал двухмесячное
пребывание в санатории, обычно весьма невнимательный супруг
столь рьяно одобрил это предложение, что баронесса, чуя
недоброе, сперва наотрез отказалась ехать. Однако в конце
концов она дала согласие; решено было, что горничная будет
сопровождать свою хозяйку в санаторий, а Кресченца останется
одна на всю большую квартиру обслуживать барона.
Весть о том, что благополучие хозяина будет вверено
всецело ее заботам, подействовала на неповоротливый ум
Кресченцы как сильно возбуждающее средство. Словно все
жизненные соки этой женщины были заключены в волшебный сосуд
и теперь, когда его сильно встряхнули, со дна его, из самых
недр ее существа, поднялась скопившаяся затаенная
страстность и совершенно преобразила ее. Казалось, ледяной
покров, сковывавший Кресченцу, внезапно растаял; от прежней
неуклюжей медлительности не осталось и следа; движения,
походка стали легкими, гибкими. Наэлектризованная радостной
вестью, она носилась по комнатам, бегала вверх и вниз по
лестнице; не дожидаясь распоряжений, помогала готовиться к
отъезду, собственноручно уложила все чемоданы и сама отнесла