"Стефан Цвейг. Амок" - читать интересную книгу автора

меня холодной улыбкой... В первую секунду я обрадовался... я видел, что она
искусно загладила неловкость моего поступка, спасла положение... но тут же я
понял, что для меня все потеряно, что эта женщина ненавидит меня за мою
нелепую горячность... ненавидит больше смерти... понял, что могу сотни раз
подходить к ее дверям, и она будет отгонять меня, как собаку.
Шатаясь, шел я по залу и чувствовал, что на меня смотрят... у меня был,
вероятно, очень странный вид... Я пошел в буфет, выпил подряд две, три...
четыре рюмки коньяку... Это спасло меня от обморока... нервы больше не
выдерживали, они словно оборвались... Потом я выбрался через боковой выход,
тайком, как злоумышленник... Ни за какие блага в мире не прошел бы я опять
по тому залу, где стены еще хранили отзвук ее смеха... Я пошел... точно не
знаю, куда я пошел... в какие-то кабаки... и напился, напился, как человек,
который хочет все забыть... Но... но мне не удалось одурманить себя... ее
смех отдавался во мне, резкий и злобный... этого проклятого смеха я никак не
мог заглушить... Потом я бродил по гавани... револьвер я оставил в отеле, а
то непременно бы застрелился. Я больше ни о чем и не думал и с одной этой
мыслью пошел домой... с мыслью о левом ящике комода, где лежал мой
револьвер... с одной этой мыслью.
Если я тогда не застрелился... клянусь вам, это была не трусость... для
меня было бы избавлением спустить уже взведенный холодный курок... Но, как
бы объяснить это вам... я чувствовал, что на мне еще лежит долг... да, тот
самый долг помощи, тот проклятый долг... Меня сводила с ума мысль, что я
могу еще быть ей полезен, что я нужен ей. Было ведь уже утро четверга, а в
субботу... я ведь говорил вам... в субботу должен был прийти пароход, и я
знал, что эта женщина, эта надменная, гордая женщина не переживет своего
унижения перед мужем и перед светом. О, как мучили меня мысли о безрассудно
потерянном драгоценном времени, о моей безумной опрометчивости, сделавшей
невозможной своевременную помощь... Часами, клянусь вам, часами ходил я взад
и вперед по комнате и ломал голову, стараясь найти способ приблизиться к
ней, исправить свою ошибку, помочь ей... Что она больше не допустит меня к
себе, было для меня совершенно ясно... я всеми своими нервами ощущал еще ее
смех и гневное вздрагивание ноздрей... Часами, часами метался я по своей
тесной комнате... был уже день, время приближалось к полудню...
И вдруг меня толкнуло к столу... я выхватил пачку почтовой бумаги и
начал писать ей... я все написал... я скулил, как побитый пес, я просил у
нее прощения, называл себя сумасшедшим, преступником... умолял ее довериться
мне... Я обещал исчезнуть в тот же час из города, из колонии, умереть, если
бы она пожелала... лишь бы она простила мне, и поверила, и позволила помочь
ей в этот последний, роковой час... Я исписал двадцать страниц... Вероятно,
это было безумное, немыслимое письмо, похожее на горячечный бред. Когда я
поднялся из-за стола, я был весь в поту... комната плыла перед глазами, я
должен был выпить стакан воды... Я попытался перечитать письмо, но мне стало
страшно первых же слов... дрожащими руками сложил я его и собирался уже
сунуть в конверт... и вдруг меня осенило. Я нашел истинное, решающее слово.
Еще раз схватил я перо и приписал на последнем листке: "Жду здесь, в
Странд-отеле, вашего прощения. Если до семи часов не получу ответа, я
застрелюсь!"
После этого я позвонил бою и велел ему отнести письмо. Наконец-то было
сказано все!