"Стефан Цвейг. Амок" - читать интересную книгу автора

- Нужно сейчас же в больницу, - сказал я. Но не успел я это произнести,
как больная судорожным усилием приподнялась.
- Нет... нет... лучше смерть чтобы никто не узнал... никто не узнал...
Домой... домой!..
Я понял... только за свою тайну, за свою честь боролась она... не за
жизнь... И я повиновался. Бой принес носилки... мы уложили ее...
обессиленную, в лихорадке... и словно труп понесли сквозь ночную тьму домой.
Отстранили недоумевающих, испуганных слуг... как воры проникли в ее
комнату... заперли двери. А потом... потом началась борьба, долгая борьба со
смертью...

Внезапно в мое плечо судорожно впилась рука, и я чуть не вскрикнул от
испуга и боли. Его лицо вдруг приблизилось к моему, и я увидел белые
оскаленные зубы и стекла очков, мерцавшие в отблеске лунного света, точно
два огромных кошачьих глаза. И он уже не говорил - он кричал в пароксизме
гнева:
- Знаете ли вы, вы, чужой человек, спокойно сидящий здесь в удобном
кресле, совершающий прогулку по свету, знаете ли вы, что это значит, когда
умирает человек? Бывали вы когда-нибудь при этом, видели вы, как корчится
тело, как посиневшие ногти впиваются в пустоту, как хрипит гортань, как
каждый член борется, каждый палец упирается в борьбе с неумолимым призраком,
как глаза вылезают из орбит от ужаса, которого не передать словами?
Случалось вам переживать это, вам, праздному человеку, туристу, вам,
рассуждающему о долге оказывать помощь? Я часто видел все это, наблюдал как
врач... Это были для меня клинические случаи, некая данность... я, так
сказать, изучал это - но пережил только один раз... Я вместе с умирающей
переживал это и умирал вместе с нею в ту ночь... в ту ужасную ночь, когда я
сидел у ее постели и терзал свой мозг, пытаясь найти что-нибудь, придумать,
изобрести против крови, которая все лилась и лилась, против лихорадки,
сжигавшей эту женщину на моих глазах... против смерти, которая подходила все
ближе и которую я не мог отогнать. Понимаете ли вы, что это значит - быть
врачом, знать все обо всех болезнях, чувствовать на себе долг помочь, как вы
столь основательно заметили, и все-таки сидеть без всякой пользы возле
умирающей, знать и быть бессильным... знать только одно, только ужасную
истину, что помочь нельзя... нельзя, хотя бы даже вскрыв себе все вены...
Видеть беспомощно истекающее кровью любимое тело, терзаемое болью, считать
пульс, учащенный и прерывистый... затухающий у тебя под пальцами... быть
врачом и не знать ничего, ничего... только сидеть и то бормотать молитву,
как дряхлая старушонка, то грозить кулаком жалкому богу, о котором ведь
знаешь, что его нет. Понимаете вы это? Понимаете?.. Я... я только... одного
не понимаю, как... как можно не умереть в такие минуты... как можно, поспав,
проснуться на другое утро и чистить зубы, завязывать галстук... как можно
жить после того, что я пережил... чувствуя, что это живое дыхание, что этот
первый и единственный человек, за которого я так боролся, которого хотел
удержать всеми силами моей души, ускользает от меня куда-то в неведомое,
ускользает все быстрее с каждой минутой и я ничего не нахожу в своем
воспаленном мозгу, что могло бы удержать этого человека...
И к тому же еще, чтобы удвоить мои муки, еще вот это... Когда я сидел у
ее постели - я дал ей морфий, чтобы успокоить боли, и смотрел, как она лежит
с пылающими щеками, горячая и истомленная, - да... когда я так сидел, я все