"Энн Маршалл Цвек. Жена ловеласа " - читать интересную книгу автора

решение пришло во сне.
На следующий день Мэгги проснулась поздно. Как и всегда на протяжении
всей совместной жизни с Джереми, ее рука потянулась на его половину кровати.
Где бы они ни жили - в Вашингтоне, еще в молодые годы, или позже - в
Лондоне, Риме, Париже, Вене или Будапеште, - Мэгги всегда спала справа от
мужа. Холод простыни бесцеремонно вернул ее из прошлого в настоящее. Каждое
утро с момента смерти Джереми, в секунды неопределенности, предшествующие
пробуждению, когда человек будто витает между сном и явью, ей казалось, что
все как прежде. А потом реальность с жестокой, неумолимой решительностью
врывалась в ее сознание. И вновь она поспешно отодвинулась от края пропасти.
Рядом никого не было.
Немного поколебавшись, Мэгги громко выпустила газы и восхитилась
собственной наглостью. Развалившись в полном одиночестве на правой стороне
кровати, она сконцентрировалась на новом, непривычном ощущении: она могла
расслабиться и никуда не спешить - впереди был целый день, и никто от нее
ничего не ждал. Ни званых обедов, ни встреч, не придется даже воевать с
Эсмеральдой. Делай что хочешь. Мэгги уже не находила свободу, уготованную ей
в будущем, столь пугающей. Заваривая чай, она занялась обдумыванием
технических деталей возмездия, которое должно было обрушиться на ничего не
подозревавшую Мойсхен.
При жизни Джереми утро было любимым временем суток Мэгги. Ее
муж-жаворонок с готовностью вскакивал с первым же пронзительным призывом
будильника. А она пила чай в постели, полулежа на подушках, и слушала плеск
воды и присвист, доносившиеся из ванной. В отличие от Мэгги, Джереми
предпочитал не просто быстро принять душ, а понежиться в горячей ванне. И
любил насвистывать старомодные водевильные песенки - такие как "Человек,
который сорвал банк в Монте-Карло" или "Бешеные псы и англичане". "А в
последнее время, - подумала она со злостью, - он напевал венскую
"Fiakerlied"
Затем он с громким хлюпающим звуком восставал из мыльной пены, и сквозь
открытую дверь ванной комнаты было видно, как он, обернув вокруг талии
полотенце, намазывает пеной для бритья свои румяные щеки. Джереми никогда не
пользовался электробритвами - Мэгги подарила ему одну на Рождество,
несколько лет назад, но она так и осталась в коробке. Иногда он выглядывал с
помазком в руке, внезапно вспомнив о каком-нибудь деле, и изрекал что-то
вроде: "Дорогая, не забудь, пожалуйста, что мой смокинг в чистке". А потом
уходил на работу, глухо стуча по паркету каблуками начищенных туфель - в
безупречном костюме, неярком галстуке и подобранных в тон галстуку носках,
распространяя вокруг аромат своего любимого мыла "Флорис". "Увидимся
вечером", - говорил он обычно. Каждое утро последние двадцать пять лет.
Прихлебывая чай, Мэгги подумала, сколько уверенности людям придают
ритуалы. Джереми находил чай "Эрл Грей" в пакетиках слишком тривиальным и
пил только особый купаж, который специально доставляли для него из "Фортнума
энд Мейсона"[12] в любую страну, где бы он ни находился. Мэгги не любила
сюрпризов и неожиданных перемен в повседневной жизни. Настоящее
удовлетворение ей приносило постоянство, неизменный статус-кво - дни,
плавно, без потрясений, перетекающие один в другой. Так будет всегда, не
сомневалась она. Ей это нравилось, и она считала, что муж разделяет ее
мысли. Теперь стало ясно - Мэгги серьезно ошибалась, но Джереми уже не было
рядом. Спросить не с кого. Слишком поздно спрашивать - и это сводило ее с