"Энн Маршалл Цвек. Жена ловеласа " - читать интересную книгу автора

ежегодном отпуске. Проявления ее горя были бы очень шумными и утомительными.
Мэгги надеялась, что к возвращению Эсмеральды она сама уже в достаточной
мере оправится от потрясения и будет готова с ней встретиться. А сейчас ей
очень хотелось побыть одной.
Супружеская пара отступила в холл и стояла в нерешительности,
освещенная ярким, навязчивым светом люстры. Мэгги задумалась о том, что их
совместную жизнь с Джереми всегда освещало множество люстр. Одним из
неотъемлемых атрибутов посольской жизни, везде, куда бы они ни приехали - в
Будапешт, Вену, Париж, Рим и так далее, - были эти искрящиеся хрустальные
изделия, заливавшие светом мир, в котором не оставалось места ни теням, ни
укромным уголкам.
- Ну, если ты так хочешь... - Второй секретарь взялся за дверную ручку.
- Держись, - добавила Эйлин.
С осторожным щелчком дверь закрылась за ними, и Мэгги наконец осталась
одна.
Взяв стакан с амонтильядо, она уселась в привычное кресло. Вот уже три
с половиной года, с самого назначения Джереми послом в Вене, это было кресло
Мэгги. По другую сторону камина стояло другое - с высокой спинкой и
подголовниками, обтянутое мшисто-зеленым бархатом, в котором всегда
располагался Джереми, приходивший с работы; а рядом, на журнальном столике,
частенько стояла порция виски с содовой. Это кресло еще хранило вмятины,
оставленные его внушительным телом; Мэгги не стала включать лампу, и тени
играли на бархате, там, откуда человек, бывший ее мужем двадцать пять лет,
каждый вечер смотрел на нее. На лице его при этом неизменно отражалось
снисходительное пренебрежение.
Джереми был очень способным государственным служащим, и все
достоинства, традиционно приписываемые дипломатам, были присущи ему в полной
мере. В Вене он первый раз в жизни был назначен послом; и вполне вероятно,
что примерно через полгода его ждала бы должность в Вашингтоне - последний
штрих в блестящей карьере. Джереми был высок, элегантен, с серебристыми,
преждевременно поседевшими волосами, разделенными над высоким лбом
безупречным пробором. Сидя в Кресле, он держал стакан с виски в мягких
ладонях своих немного женственных рук, и перстень-печатка поблескивал в
безжалостном свете люстры. Профессиональный дипломат, Джереми выглядел и вел
себя именно так, как, по всеобщему мнению, должен выглядеть и вести себя
настоящий посол. Он всегда знал, когда и что нужно сказать. Знал, что посол
не должен активно жестикулировать или иным образом проявлять бурный
темперамент. Мэгги подстраивалась под него, строго придерживаясь правил
этикета, и Джереми, пусть и со свойственной ему сдержанностью, всегда
гордился своей прелестной маленькой женушкой, терпеливо стоявшей рядом с
ним, когда они приветствовали приходящих на торжественные приемы гостей и
высокопоставленных лиц.
Теперь Мэгги сидела в одиночестве, потягивая херес, который мог согреть
все, кроме ее сердца. Ноги болели от изящных туфель, надетых ею на похороны.
У Мэгги всегда были проблемы со ступнями. Еще в подростковом возрасте она
заработала себе шишки от ношения остроносой обуви. И сейчас испытала нечто
сродни облегчению, неожиданно поняв - можно спокойно скинуть туфли, не
боясь, что сидящий напротив Джереми неодобрительно вскинет брови. Спальня
была единственным местом в мире, где Мэгги дозволялось ходить при муже в
домашних тапочках. Она сняла туфли и пошевелила пальцами. Взглянула на часы.