"Энн Маршалл Цвек. Жена ловеласа " - читать интересную книгу автора

приоткрытом окне белую занавеску. Именно там Джереми пил "Кир" с женщиной,
похожей на гейшу, и вдыхал дразнящие ароматы, вплывавшие в комнату из
крошечной кухни. Мэгги заскрежетала зубами и решила, что Дельфина
заслуживает публичного унижения.
Вечером, за тарелкой говядины по-бургундски, она поделилась своей идеей
с водителем:
- Золтан, я тут подумала: раз ты работал на венгерском телевидении, то
почему бы тебе не устроиться на канал "Антенн-2"?
- Мадам, вы забываете, что я венгр, - напомнил Золтан, с выражением
неодобрения на лице ковыряя в тарелке вилкой. - Знаете, эта говядина ужасно
французская...
Золтан стал часто отсутствовать, заверяя Мэгги, что работает над
воплощением ее плана в жизнь. Во время предыдущего пребывания в Париже он
успел обзавестись двумя-тремя приятелями и теперь каждый день ездил в
пятнадцатый arrondissement,[32] часами сидел в баре напротив телецентра,
заводя дружбу с рабочими, заходившими туда в конце рабочего дня.
- Я внедряюсь, - объяснял он нетерпеливой Мэгги за ужином, все в том же
бистро на углу. - Устанавливаю необходимые контакты.
- Контакты, - недоверчиво повторила она. - Ты делаешь это на
французском?
- Je parle pas mal,[33] - произнес Золтан с ужасным венгерским
акцентом. - Особенно плохие слова. Я их много знаю!
Каждый вечер они смотрели по телевизору программу Дельфины. Чувствуя
себя жалкой и убогой, Мэгги пристально рассматривала безупречно гладкую кожу
и сияющие волосы медового цвета, восхищалась безукоризненной элегантностью
стильных костюмов ведущей теленовостей. Она мечтала, чтобы длинные ресницы
Дельфины вдруг склеились и та не смогла разглядеть подсказку на экране.
Тогда сладкозвучные фразы перестанут слетать с ее глянцевитых губ. Или чтобы
кто-нибудь уговорил ее выпить перед самым эфиром какой-нибудь темной
жидкости, от которой бы у нее почернели зубы. Или, подсказывала воспаленная
фантазия, как здорово было бы надрессировать богомола, чтобы он забрался к
ней на плечо и залез в красивое ухо, напоминавшее морскую раковину.
Необходимость полагаться на усердного, но медлительного Золтана очень
раздражала Мэгги, однако ей пришлось смириться, ведь без него она не могла
осуществить задуманное. Только бы он управился поскорее! Надо было чем-то
заполнять долгие дни, пока Золтан отсутствовал. Мэгги старалась как могла:
ходила по музеям, рынкам, книжным магазинам, иногда - в кинотеатр, смотреть
старые черно-белые фильмы. Ей нравилось ходить в Люксембургский сад,
садиться на скамейку и наблюдать за бегунами, влюбленными парочками и
детьми, которые выстраивались в очередь, чтобы покататься на пони.
- Хочешь сесть на Меркурия? - спросила мама у раскрасневшейся от
возбуждения маленькой девочки.
И Мэгги ощутила знакомый приступ саднящей боли - как всегда при виде
матерей с маленькими детьми. Разве есть на свете чувство, способное заменить
любовь к девчушке, протягивающей кусочек сахара толстому, серому в яблоках,
пони? Однако, прогуливаясь по бульварам, садясь в метро, рассматривая шифон
и газ в дорогих бутиках, Мэгги ни на мгновение не забывала об истинной
причине своего визита в Париж. Гнев пылал в ней, не утихая ни на минуту.
Каждое утро Мэгги отправлялась в кафе "Флор" и за чашкой кофе со
сливками созерцала окружающий мир. Вскоре официанты стали узнавать ее и