"Энн Маршалл Цвек. Жена ловеласа " - читать интересную книгу автора

приносить заказ по первому же сигналу. А она начинала чувствовать себя в
Париже, всемирном центре моды, примерно так же, как в свое время ее мать в
отделе белья универмага "Селфриджес". Вокруг ходили лощеные дамы, в облике
которых присутствовало неуловимое je ne sais quoi.[34] Они были абсолютно
уверены в своем неотъемлемом праве разгуливать по бульварам, демонстрируя
окружающим стройные лодыжки и упругие ягодицы. Мэгги знала: для описания
такого состояния существовало какое-то особое французское выражение... Да,
вспомнила, bien darts leur peau.[35] Она же, напротив, постоянно чувствовала
себя не в своей тарелке, неловко пытаясь приспособиться, подогнать себя под
шаблон, в который не вписывалась, и это было очевидно, как для окружающих,
так и для нее самой. Сейчас ей как никогда необходимо было разобраться в
себе, понять, кто же она на самом деле. Будучи замужем за Джереми Мэгги
всегда имела под рукой готовый ответ: она жена дипломата.
Но теперь настало время познать свою истинную сущность. И Мэгги решила
начать с внешнего облика. Для начала она последует за француженками,
обладающими галльским шиком, в святая святых - маленькие бутики, в которых
те чувствовали себя как дома, непринужденно болтая с продавщицами и вертясь
перед большими, во весь рост, зеркалами. Там она откроет новую Мэгги,
которая должна одеваться в соответствий с требованиями мужа или с мнением
британской колонии за рубежом, с ее жесткими правилами. А потом внешнее
станет внутренним, и новая Мэгги выпорхнет наружу, словно бабочка из
куколки.
Однако от привычек, выработанных за долгие годы, непросто избавиться -
Мэгги долго и мучительно раздумывала перед каждой покупкой, взвешивала все
"за" и "против". И все-таки она вышла из магазина с громадными разноцветными
пакетами, где лежали "несколько удачно подобранных ансамблей", как сказала
бы ее мать.
С неописуемым чувством облегчения Мэгги подумала, что мама уже была на
том свете и не может увидеть ее сейчас. Раньше она один-два раза в год
навещала дочь в разных дипломатических резиденциях и, торжественно усевшись
в туго набитое кресло, восхищалась окружающей роскошью. "Подумать только,
Мэгги!" - радостно восклицала мама, когда над ней склонялся официант в белых
перчатках и с подносом, на котором стояли изящные кофейные чашечки, не
имевшие ничего общего с керамическими кружками, из которых она пила дома.
Что она теперь могла рассказать дамам из "Женского института"? Мать Мэгги
принадлежала к тому поколению и тому слою общества, где супружеская
неверность и развод считались ужасными катастрофами, происходящими где-то в
другом мире и с другими людьми, далекими от их круга.
После похода за покупками Мэгги, набравшись смелости, отправилась в
салон красоты неподалеку от площади Согласия. Там изнеженного вида молодой
человек накинул на нее мягкое розовое полотенце, пританцовывая вокруг и
цокая языком. "Eh voila, Madame",[36] - мурлыкал он, быстрыми, отрывистыми
движениями касаясь ее затылка щеткой для волос. Вышла она уже с короткой
стрижкой "под мальчика" - очень соблазнительной и сильно молодившей ее.
На этот раз Золтан, вопреки многолетней привычке скрывать эмоции, не
смог спрятать сквозивший в глазах скептицизм. Он прибыл к Мэгги в очередной
раз посмотреть передачу Дельфины, в темно-синем рабочем комбинезоне "с
иголочки".
- Это называется salopettes,[37] - гордо провозгласил он. - Похоже на
salope![38] - И засунул большие пальцы в новенькие карманы.