"Марина Цветаева. Поэт о критике" - читать интересную книгу автора

Мнения о писателях не заказаны. Но если признать тон статьи А.А.
Яблоновского о Ремизове не исключительным по своему цинизму, то где и в чем
наше отличие от проводников марксистской идеологии?

Резкое и радостное исключение - суждение о поэтах не по политическому
признаку (отсюда - тьма!) - Кн. Д. Святополк-Мирский. Из журналов - весь
библиографический отдел "Воли России" и "Своими Путями".

Об одном частном случае, для меня загадочном. Критик (наиболее
читаемый, любимый и признанный) говорит о чехословацком сборнике "Ковчег".
"...Лучше отметим наиболее интересные страницы сборника. К сожалению,
для этого надо пройти мимо "Поэмы конца" М. Ц.- поэмы, которой, по крайней
мере, пишущий эти строки, просто не понял; думается однако, что и всякий
другой будет ее не столько читать, сколько разгадывать, и даже если он
окажется счастливее и догадливее нас, то свое счастье он купит ценою больших
умственных усилий".
Первое, что меня поразило в этом отзыве - кротость. Критик не судит, он
только относится. "Я не понял", что это, - суждение? Признание. В чем? В
собственной несостоятельности. "Непонятно" - одно, "я не понял" - другое.
Прочел и не одобрил - одно. Прочел и не понял - другое. В ответ на первое:
почему? В ответ на второе: неужели? Первое - критик. Второе - голос из
публики. Некто прочел и не понял, но допускает возможность - в случае
другого читателя - большей догадливости и большего счастья. Правда, это
счастье будет куплено ценою "больших умственных усилий...". Показательная
оговорка. Потрудишься - добудешь, по мне - не стоит. В этом уже не кротость,
а, если не злая воля, то явное отсутствие воли доброй. Так может сказать
читатель, так не должен говорить критик. Поскольку "не понимаю" - отказ от
прав, поскольку "и не пытаюсь понять" - отказ от обязанностей. Первое -
кротость, второе - косность.
Натыкаясь на известную трудность, критик просто минует вещь. "Не
столько читать, сколько разгадывать..." А что есть чтение - как не
разгадывание, толкование, извлечение тайного, оставшегося за строками, за
пределом слов (Не говоря уже о "трудностях" синтаксиса!) Чтение - прежде
всего - сотворчество. Если читатель лишен воображения, ни одна книга не
устоит. Воображения и доброй воли к веши.
Мне зачастую приходилось слышать такие отзывы от работников в других
искусствах: - "Трудно. Хочется отдохнуть, а тут доискивайся, вдумывайся..."
Отдохнуть от чего? От труда в своем искусстве. Стало быть, труд в своем
искусстве ты признаешь. Ты только не хочешь того же - в моем. Что ж, может
быть по-своему и прав. Делай свое, а я буду делать свое. В таких случаях,
кстати, всегда сражала реплика "А если я у Вас, серьезного музыканта, в
ответ на сонату - трудна! - попрошу вальса, вы что скажете? Я ведь тоже
устала от своей работы и тоже хочу отдохнуть". (Чистейшая педагогика!)
Человек понимал и, если не читал моих стихов, то во крайней мере чтил
мой труд и не просил от меня "легкой музыки". Но это музыкант, работник в
звуке. Что же сказать о критике, работнике в том же слове, который, не желая
затраты умственных усилий, предоставляет понимать другим? О человеке слова у
меня, человека слова, просящем "легких стихов".
Формула есть - и давняя. Под ней, со спокойной совестью, может
подписаться данный: