"Марина Цветаева. Поэт о критике" - читать интересную книгу автора

стихи. Потому что и "я" и" мне" безответственны. Но попробуй тот же
сапожник, опустив я и мне, утвердить мою работу вообще негодной - что тогда?
- что всегда: улыбнусь.
Можно ли вывести из примера Бальмонта и X, что поэт, вообще не судья.
Нет, конечно. Если лирик, в силу природы своей, тягу суда заменяет роскошью
отношения (тягу бесстрастия - роскошью предпочтения), это не значит еще 1)
что все поэты - лирики 2) что лирик не может быть судьей. Он просто не хочет
быть судьей, хочет (обратно обывателю) любить, а не судить. Разное: не
хотеть и не мочь.
Хочет - может: вся библиографически- критическая деятельность лирика
Ходасевича.
Когда я слышу об особом, одном каком-то, "поэтическом строе души", я
думаю, что это неверно, а, если верно, то не только по отношению к поэтам.
Поэт - утысячеренный человек, и особи поэтов столь же разнятся между собой,
как вообще особи человеческие. "Поэт в душе" (знакомый оборот просторечья)
такая же неопределенность, как "человек в душе". Поэт, во-первых, некто за
пределы души вышедший. Поэт - из души, а не в душе (сама душа - из!).
Во-вторых, за пределы души вышедший - в слове. В-третьих, ("поэт в душе") -
какой поэт? Гомер или Ронсар? Державин или Пастернак - и, не в эпохах
разница, а в сущностях - Гете или Шиллер, Пушкин или Лермонтов, Маяковский
или Пастернак, наконец?
Равенство дара души и глагола - вот поэт. Посему - ни не-пишущих
поэтов, ни не-чувствующих поэтов. Чувствуешь, но не пишешь - не поэт (где ж
слово?), пишешь, но не чувствуешь - не поэт (где ж душа?) Где суть? Где
форма? Тождество. Неделимость сути и формы - вот поэт. Естественно, что не
пишущего, но чувствующего, предпочту не чувствующему, но пишущему. Первый,
может быть, поэт - завтра. Или завтрашний святой. Или герой. Второй
(стихотворец) - вообще ничто. И имя ему - легион.
Так, установив, вообще-поэта, наинасущнейшую примету принадлежности к
поэзии, утвердим, что на "суть - форма и форма - суть" и кончается сходство
между поэтами. Поэты столь же различны, как планеты.
Необходимая отмета. В суде лирика (отношение) явно преобладает
переоценка. (Просмотреть отзывы друг о друге германских и французских
романтиков.) В суде эпика (оценка) - недооценка. Пример надличного Гете, не
доценившего Гельдерлина, не доценившего Гейне, не доценившего Клейста.
(Показательная недооценка - именно современников! И из современников -
именно соотечественников! Тот же Гете, доценивший молодого Байрона и
переоценивший Вальтер-Скотта.) Пример, как будто разбивающий мое
провозглашение права суда поэта над поэтом. Но только как будто. Право суда
не есть еще право казни. Точнее: приговор еще не есть казнь. Или: казнь еще
не есть смерть. Никому - даже Гете - и ничьему слову - даже 80-летнему
гетевскому - не дано убить Гейне: есмь! Гете не доценил, а Гейне пребыл. Но
(реплика) - будь Гейне слабей, он после нелестного отзыва Гете мог бы
покончить с собой, человеком или поэтом. Но будь Гейне слабей - он бы не был
Гейне. Нет, Гейне - жизнь, и неубиенна. Отзыв Гете о Гейне только лишний
стимул к работе. ("Проглядел - увидишь!") А для нас, через сто лет, стимул к
мысли. Гете - и такой промах! Откуда? - Задумываемся. - Сначала о Гете и
Гейне, исконной разнице, потом о возрастах: 80 л. и 30 л., о самом возрасте,
есть ли возраст и что он есть, об олимпийстве и демонизме, о притяжении и
оттолкновении, о многом...