"Марина Цветаева. Поэт о критике" - читать интересную книгу автора

обрывается на самом важном: как средство, а не как цель! Самоценность
мира, для поэта, вздор. Для философа - повод к вопросу, для поэта - к
ответу. (Не верьте в вопросы поэтов! Все его: почему? - потому! и: зачем? -
затем!) Но в доводах (подобиях) поэт должен быть осторожным. Сравнивая,
предположим, душу с морем и ум с шахматной доской, я должна знать и океан и
шахматы, каждый час океана и каждый ход доски. Изучить - все - жизни не
хватит. И вот, на помощь, знатоки своего дела - мастера. Стих только тогда
убедителен, когда проверяем математической (или музыкальной, что то же)
формулой. Проверять буду не я.
Поэтому со стихами о море иду к моряку, а не к любителю поэзии. Что мне
даст первый? Костяк - к душе. Что мне даст второй? В лучшем случае -
ослабленное эхо души же, меня же. Во всем, что не душа, мне нужен - другой.

Так, от профессий, ремесл - к наукам. От мира заведомого к миру
познаваемому. Так, от моряка, лесника, кузнеца, слесаря, пекаря - к
историку, геологу, физику, геометру, - все расширяя и расширяя круг.
Ни один поэт, от рождения, не знает почвенных наслоений и исторических
дат. Что я знаю от рождения? Душу своих героев. Одежды, обряды, жилища,
жесты, речь - то есть все, что дается знанием, я беру у знатоков своего
дела, историка и археолога. В поэме об Иоанне д'Арк, например:
Протокол - их.
Костер - мой.

IV КОГО Я СЛУШАЮСЬ


"J'entends des voix, disait-elle que me commandent *" ______________
"*Я слышу голоса, - говорила она, - которые повелевают мной ..."(фр.)

Слушаюсь я чего-то постоянно, но не равномерно во мне звучащего, то
указующего, то приказующего. Когда указующего - спорю, когда приказующего -
повинуюсь.
Приказующее есть первичный, неизменимый и не заменимый стих, суть
предстающая стихом. (Чаще всего последним двустишием, к которому затем
прирастает остальное.) Указующее - слуховая дорога к стиху: слышу напев,
слов не слышу. Слов ищу.
Левей - правей, выше - ниже, быстрее - медленнее, затянуть - оборвать,
вот точные указания моего слуха, или - чего-то - моему слуху. Все мое
писанье - вслушиванье. Отсюда, чтобы писать дальше - постоянные
перечитыванья. Не перечтя по крайней мере двадцать строк, не напишу ни
одной. Точно мне с самого начала дана вся вещь - некая мелодическая или
ритмическая картина ее - точно вещь, которая вот сейчас пишется (никогда не
знаю, допишется ли), уже где-то очень точно и полностью написана. А я только
восстанавливаю. Отсюда эта постоянная настороженность: так ли? не уклоняюсь
ли? Не дозволяю ли себе - своеволия?
Верно услышать - вот моя забота. У меня нет другой.

V ДЛЯ КОГО Я ПИШУ