"С.Э.Цветков. Великое неизвестное (Исторические миниатюры) " - читать интересную книгу автора

исторгает у Челлини в "Речи об основах рисунка" настоящий гимн великолепию
изящества его форм и сочленений. "Ты заставишь своего ученика, - поучает он
воображаемого собеседника, - срисовывать эти великолепные тазовые кости,
которые имеют форму бассейна и так удивительно смыкаются с костью лядвии.
Когда ты нарисуешь и хорошо закрепишь эти кости в твоей памяти, ты начнешь
рисовать ту, которая помещается между двух бедер; она прекрасна и называется
sacrum... Затем ты будешь изучать изумительный спинной хребет, который
называют позвоночным столбом. Он опирается на крестец и составлен из
двадцати четырех костей, называемых позвонками... Тебе доставит удовольствие
рисовать эти кости, ибо они великолепны. Череп должен быть нарисован во
всевозможных положениях для того, чтобы навсегда закрепить его в памяти.
Потому что, будь уверен, что художник, который не держит в памяти четко
закрепленными всех черепных костей, никогда не сможет нарисовать
мало-мальски грациозную голову... Я хочу также, чтобы ты удержал в голове
все размеры человеческого костяка для того, чтобы затем более уверенно
одевать его плотью, нервами и мускулами, божественная природа которых служит
соединением и связью этой несравненной машины". Говоря о своем "Юпитере", он
упоминает наряду с другими членами совершенство "прекрасных детородных
частей".
Настоящим драматизмом насыщена сцена отливки "Персея" - главного
произведения Челлини, от которого его долгие годы отвлекали заказы государей
и вельмож и жизненные обстоятельства. Здесь вдохновение неотделимо от
ремесла, творческое дерзание - от робости перед величием замысла. Челлини
тщательно записывает все подробности своего титанического труда, словно маг,
старающийся заклинаниями вызвать из огня чудесное видение. "Я начал с того,
что раздобылся несколькими кучами сосновых бревен... и пока я их поджидал, я
одевал моего Персея теми самыми глинами, которые я заготовил за несколько
месяцев до того, чтобы они дошли как следует. И когда я сделал его глиняный
кожух... и отлично укрепил егр и опоясал с великим тщанием железами, я начал
на медленном огне извлекать оттуда воск, каковой выходил через множество
душников, которые я сделал; потому что чем больше их сделать, тем лучше
наполняются формы. И когда я кончил выводить воск, я сделал воронку вокруг
моего Персея... из кирпичей, переплетая одни поверх другого и оставляя много
промежутков, где бы огонь мог лучше дышать; затем я начал укладывать туда
дрова, этак ровно, и жег их два дня и две ночи непрерывно; убрав таким
образом оттуда весь воск и после того как сказанная форма отлично обожглась,
я тотчас же начал копать яму, чтобы зарыть в нее мою форму, со всеми теми
прекрасными приемами, какие это прекрасное искусство нам велит. Когда я
кончил копать сказанную яму, тогда я взял мою форму и с помощью воротов и
добрых веревок осторожно ее выпрямил; и, подвесив ее локтем выше уровня
моего горна, отлично ее выпрямив, так что она свисала как раз над серединой
своей ямы, я тихонько ее опустил вплоть до пода горна, и ее закрепили со
всеми предосторожностями, какие только можно себе представить. И когда я
исполнил этот прекрасный труд, я начал обкладывать ее той самой землей,
которую я оттуда вынул; и по мере того как я там возвышал землю, я вставлял
туда ее душники, каковые были трубочками из жженой глины, которые
употребляются для водостоков и других подобных вещей. Когда я увидел, что я
ее отлично укрепил и что этот способ обкладывать ее, вставляя эти трубы
точно в свои места, и что эти мои работники хорошо поняли мой способ,
каковой был весьма отличен от всех других мастеров этого дела; уверившись,