"С.Э.Цветков. Великое неизвестное (Исторические миниатюры) " - читать интересную книгу автора

Несмотря на свои скудные средства, он постарался обеспечить свое
путешествие всеми возможными удобствами. Собрав вещи и прикупив к ним
кое-что необходимое, он уложил все это в сундуки и ящики и отвез на
посольское подворье.
В последний перед отъездом день он, бесцельно бродя по городу, забрел в
книжную лавку, находившуюся рядом с типографией. Книг на полках почти не
было: хозяин, опасаясь пожара, перенес их в каменное здание типографии, где
хранилась московская библиотека. Курбатов рассеянно поводил рукой по
корешкам оставшихся книг - это были все больше житейники да патерики; вдруг
его взгляд упал на великолепную тетрадь в золоченом пергаментном переплете,
обшитую зеленым бархатом. Он взял ее, полистал гладкие листы, радующие глаз
свежей белизной плотной бумаги, и почувствовал, что уже не в силах выпустить
ее из рук. Ему сразу представилось, как он будет заносить в нее дорожные
впечатления и новые, необыкновенные мысли, которые - он в этом не
сомневался - непременно появятся у него, как только он приобретет эту
тетрадь... А потом, возвратясь из путешествия, он сможет на основе этих
заметок написать книгу об увиденном в Неметчине и поднести ее Симеону
Полоцкому или князю Василью Васильевичу Голицыну, мужам зело прилежным
чтению и писанию. А там, глядишь, пожалуют в дьяки...
Он спросил цену и, услышав ответ, изумленно ахнул. Но уйти без тетради
уже представлялось ему невозможным. Курбатов попробовал торговаться, два
раза картинно уходил из лавки и вновь возвращался - хозяин все стоял на
своем. Наконец подьячий, сердито хмурясь, отсчитал деньги. Получив тетрадь,
он отправился на посольское подворье и бережно спрятал ее в сундук с
наиболее ценными вещами.
До отъезда он еще навестил знакомых и товарищей, простился, выпил с
каждым по чарке-другой вина, сделал распоряжения об имуществе, которое
оставлял в Москве. Новую избу решил поставить по возвращении.
Седьмого июня посольство - князь Петр Иванович Потемкин, дьяк Семен
Румянцев, семеро дворян, трое секретарей и священник - двинулось в путь.
Повозки с прислугой были высланы вперед, к Яузе, - там намеревались устроить
табор для ночлега. Посольство верхами выехало через Неглинные ворота, крытые
листовой позолоченной медью, жарко сиявшей на солнце; из особой пристройки
над воротами, через окна с густою решеткою, царь с царицей и несколько бояр
наблюдали за выездом.
Царские приставы и некоторые духовные чины проводили князя Потемкина
версты две за городом и, простившись с ним, вернулись обратно.
Потянулись подмосковные поля, леса... Первое время Курбатов
беспрестанно оглядывался на три кольца московских стен, на неистовое
сверкание куполов и крыш соборов, церквей, башен, ворот, на деревянную
громаду Земляной слободы, все теснее опоясывавшую город по мере того, как
тот удалялся, терял очертания и цвета, собираясь в одну беспорядочную,
сизо-бурую груду построек. При мысли о том, что он покидает Москву на год, а
может, и более, его сердце как-то тоскливо сжималось, и он чувствовал, что
уже был бы рад отсрочить отъезд - на день или, лучше, на неделю...
Чтобы отогнать эти мысли, он дал зарок не оборачиваться и какое-то
время ехал, преувеличенно внимательно смотря по сторонам. У села Пушкинского
не выдержал - снова оглянулся. Над Москвой поднимался густой черный дым:
разгорался новый пожар...