"Роберт Такер. Сталин. Путь к власти" - читать интересную книгу автора

несовершенства существующих социальных форм извечно тревожило сонную рутину
"человеческого муравейника". Отвечая на гипотетическое возражение, что
отдельным личностям никогда не преодолеть инертную людскую массу, он писал:
"Но как же шла история? Кто ее двигал? Одинокие борющиеся личности. Как же
они достигали этого? Они делались и должны были сделаться силой". Затем он
описал, каким образом они превращаются в силу. По его словам, небольшое
число критически мыслящих, преданных делу и энергичных личностей, осознав,
что "организация партии для победы необходима", создадут "общественную
партию" для борьбы за правду и справедливость, стараясь по ходу дела
заручиться поддержкой союзников в общественных группах, еще не достигших
степени критического мышления, "страждущих от зла, для борьбы с которым
организовалась партия"15. Эта книга стала библией молодых русских радикалов 70-х годов и
решающим образом повлияла на идеи народничества.
Излагая противоположную, марксистскую точку зрения в брошюре "Роль
личности в истории" (1898), Плеханов доказывал, что крупные исторические
деятели могут изменить отдельные стороны событий, а не их общее направление.
Если бы Наполеона Бонапарта сразила случайная пуля еще в самом начале его
карьеры, то на первый план выдвинулась бы какая-нибудь другая личность
сходных дарований, чтобы осуществить то же самое, и история пошла бы
аналогичным курсом. Желая, однако, показать, что марксизм все же не может не
принимать во внимание крупицы истины, содержащиеся в теории о великих людях,
Плеханов допускал, что отдельные личности в состоянии оставить след в
истории, ускоряя социально-экономически предопределенный курс развития
человечества. "Великий человек велик не тем, что его личные особенности
придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что
у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения
великим общественным нуждам своего времени"16. Таковой стала общая
позиция русских марксистов.
Хотя Ленин прямо и не выступал против подобной интерпретации, его
собственная точка зрения была в корне иной. Тот роман, заголовок которого он
заимствовал для своего революционного плана, можно было бы с полным правом
считать драматическим изложением философии революции Лаврова, а Ленина -
автора "Что делать?" - назвать марксистским Лавровым. Ибо и Ленин верил, что
победа возможна только при наличии организованности, он тоже хотел создать
партию борьбы за перемены, чье влияние будет распространяться
концентрическими кругами от ядра из преданных делу, энергичных и
просвещенных вождей - в данном случае вождей, овладевших марксистской
теорией. И он считал социальные болезни великой, отсталой, бюрократической и
плохо управлявшейся Российской Империи источником физических страданий,
которые позволили бы партии героев собрать под свои знамена массы
сторонников. Несмотря на искреннюю и горячую приверженность марксизму, Ленин
был настолько прототипом русского радикального интеллигента, настолько
пропитан русскими революционными доктринами 60-х и 70-х годов, что его
революционный план имел поразительное структурное сходство с планом,
предложенным в "Исторических записках". И подобно тому плану был принят
некоторыми за непреложную истину.
Если вдуматься, манера аргументации Ленина должна была представляться
Плеханову немарксистской. В плехановском мышлении не оставалось места для
особой веры в способность социал-демократических Рахметовых творить чудеса в
революционном деле и тем самым делать историю. Не удивительно, что Плеханов