"Юлия Тулянская, Наталья Михайлова. Небо и корни мира ("Обитаемый мир" #2) " - читать интересную книгу автора

совернского наречия, ни обычаев. А я все равно иду куда глаза глядят...
"Считать звезды - единственная забота босяка, который ночует под открытым
небом"... - снова повторил он чьи-то слова. - Я тебя провожу, согласен? Буду
тебе толмачом и заодно послушаю, что ты расскажешь. Ну разве не чудо, что
такой вышибала, как ты, наделен даром речи!
Грено, казалось, нравилось дразнить парня с заклейменными ладонями,
который мог бы свалить его с ног одним ударом. Но его насмешливая
доброжелательность забавляла Яромира. Он подумал, что, в крайнем случае,
всегда успеет послать Грено куда подальше, а пока с ним веселее.

Они остались ночевать у дороги. Яромир тоже коротко рассказал о себе. О
том, что служил в княжеской дружине; что отца не помнит: плотник, он ходил
на заработки и разбился, упав с крыши чьих-то высоких хором; а мать, старая
кухарка, умерла, пока Яромир был на каторге.
- У тебя теперь совсем никого? - с участием спросил Грено.
- Угу...
- А меня выгнали из дому, - сощурился Грено.
- За что?
- За публичный диспут, который два года назад проводил мой университет.
Известно ли тебе слово "диспут", грозный, но малоосведомленный варвар?
- Ну? - нахмурился Яромир.
- Это значит, при большом стечении публики мы, студенты, должны были
вести богословский спор. Перед нами был поставлен вопрос: "Может ли
богоборец одолеть Вседержителя?" Само собой, некоторые из нас должны были
доказывать одно, а другие - обратное, иначе бы никакого диспута не
получилось. Защищать богоборца, заметь, выпало мне по жребию. Главным моим
противником был сын тиндаритского казначея, неплохой парень, хотя поневоле
зубрила: куда денешься с таким важным отцом! Когда он пытался думать - скрип
мозгов бывал слышен на тридцать верст вокруг. Но ректор всегда выдвигал его
как лучшего ученика, в угоду его папаше и к его собственной великой скорби.
И вот, на диспуте бедняга так запутался в своих резонах, что не оставил мне
никакой надежды проиграть дело. Короче говоря, я доказал верную и
несомненную победу богоборца над Вседержителем. Тогда меня обвинили в ереси
и выгнали из университета. А когда об этом узнал мой отец-богослов, он
испугался, что сын-еретик поставил его в неловкое положение перед небесами
как раз накануне Конца света. Он указал мне на дверь, и с тех пор я
"смиренно перебираю четки верст", как писал Ренино.
- Никогда не слыхал, - морща лоб, проронил Яромир, - чтобы кто-нибудь
говорил о победе богоборца... Как это может быть? Ведь Господь всемогущ. Раз
это так, то богоборцу крышка.
- Ох уж этот тезис всемогущества! - засмеялся Грено. - Мой простодушный
друг, ответь мне: как часто ты задумываешься об общепринятом? Очевидно, ты
без размышлений берешь на веру все то, во что верит человеческое стадо хотя
бы в сто-двести голов?
Яромир, в который раз обиженный его выпадом, проворчал:
- Лучше объясни, если знаешь. Нечего валять дурака.
- Долго объяснять, мой доверчивый варвар, - снисходительно отвечал
Грено. - Этому следовало бы посвятить отдельную беседу.

Они улеглись оба по разные стороны костра, завернувшись в плащи.