"Су Тун. Последний император " - читать интересную книгу автора

вернуться в Кучжу - монастырь горького Бамбука - и жить там отшельником.
- Я не разрешаю тебе возвращаться! - ни с того ни с сего заорал я,
выхватив из рук Цзюэкуна "Луньюй" и швырнув книгу на царское ложе. - Я не
разрешаю тебе покидать меня. Если ты уйдешь, кто будет разгонять мне
назойливых демонов? Эти маленькие белые демоны уже подросли и могут
забраться ко мне за полог кровати.
Две молоденькие служанки прыснули в кулачок, еле сдерживаясь, чтобы не
захихикать. Раздосадованный тем, что они, вне сомнения, смеются над моими
страхами, я выхватил горящую свечу из подсвечника и запустил одной из них в
лицо.
- Не сметь смеяться! - взвизгнул я. - Того, кто еще засмеется, прикажу
отвезти к Царским Могилам и закопать заживо.

В царском саду под осенним ветром буйно распустились хризантемы, и куда
ни глянь, везде проступала эта желтизна, от которой веяло отвратительным
запахом смерти. Я отдал приказ извести все эти цветы, и садовники послушно
подчинились. А потом втайне от меня доложили об этом моей бабке, госпоже
Хуанфу. Лишь позже я узнал, что насадить хризантемы по всему саду - ее
затея. Она любила эти цветы, отчасти из-за убежденности в том, что их ни на
что не похожий аромат помогает при ее хронических головокружениях.
Вдовствующая императрица, госпожа Мэн, однажды поведала мне по секрету, что
каждую осень госпожа Хуанфу устраивает целое пиршество из хризантем, велит
дворцовым поварам готовить из них и холодные блюда, и горячие супы по тайным
рецептам для здоровья и долголетия. Но я был неумолим. Как можно глотать
лепестки этих хризантем, ведь они напоминают холодные, застывшие трупы: это
все равно что пожирать разлагающуюся плоть мертвецов - даже представить
противно.

С ударом колокола я начал аудиенцию для своих главных министров и
чиновников, на ней рассматривались доклады государю. По ту и другую сторону
от трона восседали моя бабка, госпожа Хуанфу, и вдовствующая императрица,
госпожа Мэн. Мои решения всегда основывались на взглядах, которые они
бросали мне украдкой, или на их намеках. Я всегда принимал на веру их
мнения. Я был уже достаточно взрослым, и мне хватало знаний, чтобы
освободить этих двух женщин от негласного управления государственными
делами, но предпочитал этого не делать, чтобы не следить за каждым своим
словом и не отягощать голову раздумиями.
На коленях я держал банку для сверчков. Гнетущую атмосферу церемонии
изредка нарушал сидевший в банке чернокрылый сверчок, который время от
времени громко стрекотал. Я любил сверчков и переживал лишь из-за того, что
осенние дни становились все прохладнее, и дворцовым слугам становилось все
труднее поймать на горе даже одного свирепого чернокрылого сверчка.
Ни своих министров, ни чиновников, на дрожащих ногах поднимавшихся по
алым ступенькам к трону, чтобы доложить, как обстоят дела с продовольствием
для наших войск на границе, или внести предложения по распределению земель к
югу от гор, я не любил. Но пока они не замолкали, и пока госпожа Хуанфу не
поднимала свою трость долголетия из пурпурного сандалового дерева, закончить
аудиенцию я не мог. Как я ни ерзал на троне, приходилось терпеть, говорил
мне когда-то монах Цзюэкун: жизнь государя проходит среди сплетен, жалоб и
слухов.