"Юрий Тупицын. Химеры далекой Юкки (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

- И меня, - грустно согласился Балавадзе.
- Как же, - горло Ивана перехватил спазм, - как же ты вынес все это?
Балавадзе провел по лицу вздрагивающей ладонью.
- Пришлось потерпеть, - глухо проговорил он, - нелегко было. Скажу
честно, если бы не Дина - не выдержал. Правду говорят, стойкий народ
женщины.
Лобов невольно покосился в сторону унихода, недоуменно хмуря брови, но
спросить ни о чем не успел.
- Ты туда не смотри, - угрюмо сказал Балавадзе, - это не Дина, ее
ученица.
- А Дина?
Темные, близко посаженные глаза Балавадзе, лишь они и остались на лице
неизменными, сощурились:
- И ты не догадался? Рядом с ней лежали.
- И что же? - уже догадываясь о случившемся, невольно спросил Лобов.
Балавадзе отвел взгляд.
- Зачем спрашиваешь, Иван? Она была красивой. Ведь это хорошо быть
красивой. Хорошо не только для себя, для других. Она гордилась этим.
Лобов молчал.
- Она была красивой женщиной, - повторил Балавадзе глухо, - а женщины -
они и сильнее и слабее нас. Дина вынесла все, что выпало на ее долю,
вытащила из могилы меня. И покончила с собой в тот самый день, когда
услышала грохот посадки "Торнадо". Я, Вано Балавадзе, не сужу ее за это.
До унихода оставалось всего несколько шагов, когда Балавадзе со
сдержанным стоном схватился за грудь.
- Посидим, - выдавил он, опускаясь на траву под одиноким редким кустом.
- Давай я тебя донесу!
- Не глупи! Только того и не хватало, чтобы Вано Балавадзе, как
женщину, носили на руках.
Он дышал глубоко, но осторожно.
- Ты не волнуйся, Иван, - успокоительно проговорил Балавадзе, немного
придя в себя, - тут безопасно, я имею в виду озеро и прилегающие
окрестности.
Словно в ответ издалека послышался мягкий гортанный крик "а-у!" и
игривый громкий смех.
- Стала бояться меня, - в раздумье проговорил Балавадзе, - они ведь
чуткие. Как собаки, а может быть, и как дети. Сразу поняла, что не могу
теперь ее видеть.
- В нашем деле нельзя без издержек.
- Верно, - согласился Балавадзе, - но как все-таки горько, когда твой
экипаж становится издержкой. Слово-то какое, а? Издержка.
Он потянул Лобова за рукав куртки.
- Сядь, Иван. Сядь, прошу тебя, - и когда Лобов опустился рядом с ним
на траву, спросил: - Ты послание мое получил?
- Послание? - не понял Лобов.
- Значит, не получил.
- Ты посылал юкантропа? - вдруг догадался Лобов.
- Посылал. Потихоньку, еле уговорил. Накуролесил тут Майкл, вот они и
стали бояться. Не дошел, стало быть?
- Не дошел, - тихо подтвердил Лобов, - его свои забросали камнями.