"И.С.Тургенев. Гамлет и Дон-Кихот" - читать интересную книгу автора

русских переводов... М., 1959, с. 15- 21; Turkeviсh L. В. Cervantes in
Russia. Princeton, 1950, р. 23-27.}. С судьбами революционного движения
связал образ Дон-Кихота Герцен, видя в нем воплощение кризиса утопических
методов борьбы за переустройство общества; Дон-Кихотами он назвал
обанкротившихся деятелей революции 1848 года. "Какой практически смешной и
щемящий сердце образ складывается для будущего поэта, образ Дон-Кихота
революции!" - писал Герцен в тринадцатом из "Писем из Франции и Италии" (1
июня 1851 г.). Он характеризовал этих Дон-Кихотов как людей, отставших от
жизни, которые "повторяют слова, потрясавшие некогда сердца, не замечая, что
они уже давно задвинуты другими словами" (Герцен, т. V, с. 206). Это
тринадцатое письмо вошло во второе (первое русское) издание "Писем",
вышедшее в Лондоне в 1855 г. Тургенев, видимо, познакомился с ним в августе
1856 г., когда он посетил Герцена. Герценовская интерпретация образа
Дон-Кихота не могла не привлечь внимания Тургенева, тем более что и для него
исходным моментом служили события 1848 года, и, вероятно, он спорил с
Герценом о Дон-Кихоте и продолжил спор в статье {См.: Оксман Ю.Г. Тургенев и
Герцен в полемике о политической сущности образов Гамлета и Дон-Кихота. - В
кн.: Научный ежегодник за 1955 год Саратовского гос. ун-та им. Н. Г.
Чернышевского. Филолог, факультет, 1958, отд. III, с. 26-28.}.
В основу противопоставления Гамлета и Дон-Кихота Тургенев положил
этический принцип - их отношение к идеалу. Для Гамлета основа и цель
существования находится в ном самом, для Дон-Кихота - вне его. Этим
обусловливается нравственный облик каждого из них: эгоизм, безверие и
скептицизм, развитый ум и слабая воля, трусость, сосредоточенная на себе
рефлексия и самобичевание Гамлета; вера в истину, альтруизм,
самоотверженность и бесстрашие в борьбе с враждебными человечеству силами,
непреклонная воля, односторонность и духовная ограниченность Дон-Кихота.
Своей интерпретацией Гамлета Тургенев стремился показать социальную
бесплодность и даже вредность сосредоточенной на себе рефлексии, скепсиса.
Проблема эгоизма волновала писателя давно: еще в 1845 г. он рассматривал ее
в статье о "Фаусте" Гете в переводе М. П. Вронченко (см. наст. изд., т. 1).
Характерно, что в новой статье он сравнивал Гамлета, воплощающего "начало
отрицания", с Мефистофелем. Однако в процессе работы над статьей Тургенев
частично пересмотрел свое первоначальное отношение к Гамлету, что выясняется
из сопоставления чернового автографа с окончательной редакцией статьи. Так,
исчезло прежнее утверждение, что Гамлет "в сущности (...) мелок и
антипатичен" (Т сб, вып. 2, с. 76). В черновых набросках Тургенев писал, что
в мечтании Гамлета о самоубийстве "высказывается любовь к жизни и трусость"
(там же, с. 78); в дальнейшем "трусость" отпала. Решительно отказался
Тургенев от мысли, что "для Гамлета не существует (в сущности) различия
между добром и злом" (там же, с. 79), и, напротив, стал утверждать, что
"отрицание Гамлета сомневается в добре, но во зле оно не сомневается и
вступает с ним в ожесточенный бой"; "зло и ложь" его "исконные враги".
Положительное истолкование получил и его скептицизм, который, "не веря в
современное, так сказать, осуществление истины, непримиримо враждует с ложью
и тем самым становится одним из главных поборников той истины, в которую не
может вполне поверить". Характерны добавления, внесенные в первоначальную
характеристику Гамлета: "Сомневаясь во всем, Гамлет, разумеется, не щадит и
самого себя; ум его слитком развит, чтобы удовлетвориться тем, что он в себе
находит: он сознает свою слабость, но всякое самосознание есть сила..."