"Иван Сергеевич Тургенев. Несчастная" - читать интересную книгу автора

не трогайте меня!-С лихорадочной поспешностью надела она плащ, накинула
шаль...-Прощайте... Прощайте... О, бедное, бедное мое племя, племя вечных
странников, проклятие лежит на тебе! Но ведь меня никто не любил, с какой же
стати было ему...-Она вдруг умолкла.-Нет, меня любил один,-заговорила она
опять, ломая руки,- но смерть всюду, всюду неизбежная смерть!
Теперь моя очередь... Не идите за мной,-пронзительно вскрикнула она.-
Не идите! Не идите!
Я остолбенел, а она бросилась вон, и мгновенье спустя я слышал, как
грохнула внизу тяжелая дверь на улицу, и оконные рамы снова вздрогнули под
напором метели.
Я не скоро опомнился. Я только что начинал жить тогда: не испытал ни
страсти, ни скорби и редко бывал свидетелем того, как выражаются в других те
сильные чувства... Но искренность этой скорби, этой страсти меня поразила.
Если бы не тетрадка в руках моих, я, право, мог бы подумать, что я все это
во сне видел - до того это все было необычайно и пронеслось как мгновенный
грозовый ливень. До полуночи читал я эту тетрадку. Она состояла из
нескольких листов почтовой бумаги, кругом исписанных крупным, но
неправильным почерком, почти без помарок. Ни одна строка не шла прямо, и,
казалось, в каждой чувствовался тревожный трепет руки, водившей пером. Вот
что стояло в этой тетрадке (я ее сберег до сих пор):
XVII МОЯ ИСТОРИЯ

"Мне в нынешнем году минет двадцать восемь лет. Вот мои первые
воспоминания: я живу в Тамбовской губернии, у одного богатого помещика,
Ивана Матвеича Колтовского, в его деревенском доме, в небольшой комнате
второго этажа. Со мной вместе живет мать моя, еврейка, дочь умершего
живописца, вывезенного из-за границы, болезненная женщина с необыкновенно
красивым, как воск бледным лицом и такими грустными глазами, что, бывало,
как только она долго посмотрит на меня, я, и не глядя на нее, непременно
почувствую этот печальный, печальный взор, и заплачу, и брошусь ее обнимать.
Ко мне ездят наставники;
меня учат музыке и зовут меня барышней. Я обедаю за господским столом
вместе с матушкой. Г-н Колтовской - высокий, видный старик с величавою
осанкой; от него всегда пахнет амброй. Я боюсь его до смерти, хоть он зовет
меня Suzon и дает мне целовать, сквозь кружевную манжетку, свою сухую
жилистую руку. С матушкой он изысканно вежлив, но беседует и с нею мало:
скажет ей два-три благосклонные слова, на которые она тотчас торопливо
ответит,- скажет и умолкнет, и сидит, с важностью озираясь кругом и медленно
перебирая щепотку испанского табаку в золотой круглой табатерке с вензелем
императрицы Екатерины.
Девятый год моего возраста остался мне навсегда памятным... Я узнала
тогда, через горничных в девичьей, что Иван Матвеич Колтовской мне отец, и
почти в тот же день мать моя, по его приказанию, вышла замуж за г. Ратча,
который состоял у него чем-то
вроде управляющего. Я никак не могла понять, как это возможно, я
недоумевала, я чуть не заболела, моя голова изнемогала, ум становился в
тупик. "Правда ли, правда ли, мама,- спросила я ее,- этот бука пахучий (так
я звала Ивана Матвеича) мой папа?" Матушка испугалась чрезвычайно, зажала
мне рот... "Никогда, никому не говори об этом, слышишь, Сусанна, слышишь -
ни слова!.."-твердила она трепетным голосом, крепко прижимая мою голову к