"Иван Сергеевич Тургенев. Записки охотника " - читать интересную книгу автора

тенью вырезных красивых листьев папоротника, цвели фиалки и ландыши, росли
сыроежки, волнянки, грузди, дубовики, красные мухоморы; на лужайках, между
широкими кустами, алела земляника... А что за тень в лесу была! В самый жар,
в полдень - ночь настоящая: тишина, запах, свежесть... Весело проводил я
время в Чаплыгине, и оттого, признаюсь, не без грустного чувства въехал я
теперь в слишком знакомый мне лес. Губительная, бесснежная зима 40-го года
не пощадила старых моих друзей - дубов и ясеней; засохшие, обнаженные,
кое-где покрытые чахоточной зеленью, печально высились они над молодой
рощей, которая "сменила их, не заменив"47. Иные, еще обросшие листьями
внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные,
обломанные ветви; у других из листвы, еще довольно густой, хотя не обильной,
не избыточной по-прежнему, торчали толстые, сухие, мертвые сучья; с иных уже
кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и гнили, словно трупы, на
земле. Кто бы мог это предвидеть - тени, в Чаплыгине тени нигде нельзя было
найти! Что, думал я, глядя на умирающие деревья: чай, стыдно и горько вам?..
Вспомнился мне Кольцов:

Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Доблесть царская?
Где ж теперь твоя
Мочь зеленая?..

- Как же это, Ардалион Михайлыч, - начал я, - отчего ж эти деревья на
другой же год не срубили? Ведь за них теперь против прежнего десятой доли не
дадут.
Он только плечами пожал.
- Спросили бы тетушку, - а купцы приходили, деньги приносили,
приставали.
- Mein Gott! Mein Gott! - восклицал на каждом шагу фон-дер-Кок. - Што
са шалость! што са шалость!
- Какая шалость? - с улыбкой заметил мой сосед.
- То ист как шалко, я спасать хотеллл. (Известно, что все немцы,
одолевшие наконец нашу букву "люди", удивительно на нее напирают.)
Особенно возбуждали его сожаление лежавшие на земле дубы - и
действительно: иной бы мельник дорого за них заплатил. Зато десятский Архип
сохранял спокойствие невозмутимое и не горевал нисколько; напротив, он даже
не без удовольствия через них перескакивал и кнутиком по ним постегивал.
Мы пробирались на место рубки, как вдруг, вслед за шумом упавшего
дерева, раздался крик и говор, и через несколько мгновений нам навстречу из
чащи выскочил молодой мужик, бледный и растрепанный.
- Что такое? куда ты бежишь? - спросил его Ардалион Михайлыч.
Он тотчас остановился.
- Ах батюшка, Ардалион Михайлыч, беда! Что такое?
- Максима, батюшка, деревом пришибло.
- Каким это образом?.. Подрядчика Максима?
- Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень рубить, а он стоит да смотрит...
Стоял, стоял, да и пойди за водой к колодцу: слышь, пить захотелось. Как
вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы кричим ему: беги, беги, беги...