"Александр Тюрин. В мире животного (нашествие - XXI)" - читать интересную книгу автора

подвальных войск. Наверное, когда-нибудь в процессе драки
выкристаллизуется что-нибудь умное и сноровистое. Но такие, как я, были
первыми камушками, о которые ломали клинья и крючья. Нам желательно
памятник поставить, и лучше бы при жизни. Хотя бы один на всех, можно без
коня и змеи, просто в виде фиги, но чтоб под монументом вместо музея -
пивзал. И конечно же, пиво персонажам скульптурной группы без очереди, за
символическую плату. Я так застил себе глаза видами величия, что не
заметил подкрадывающегося кондратия. Как раньше напевали: "И вновь
продолжается вой". Сжимаясь и разжимаясь, будто гармошка, с легкой музыкой
разрядов, напоминающей попукивания, шурудя мелкими брюшными лапками,
увивался следом человекоед. Молнии становились все менее разминочными,
оттого-то и запах поганый пошел от резиновых деталей моего подъемника. Я,
подвывая, выбрался из турецкой позы и трахкабысдох из нагана. Ну и что,
брызгануло пару струек, хлюпнули, как в желе, свинцовые пилюли. Газорезку
не употребить, могу себя поджарить. Подъемник подпрыгнул, как нервная
лошадь, это хобот воткнулся в площадку, и теперь уважаемому оппоненту
оставалось только втягивать свое метательное приспособление, как
макаронину, становясь все ближе ко мне. Электропроводный хобот добавил
напряжения, площадка раскалилась, как противень, и даже мои слоеные
подметки, даже чечетка на корточках не спасали. Дай-ка и я чего-нибудь
позаимствую у животного мира. Раз хобот не вырос, буду подтягиваться по
несущему тросу, удирая от своего ненадежного ковра-самолета. Вскарабкался
метров на шесть, тут площадка стала дрыгаться и искрить, как пьяная
женщина на танцах. Сдернул я с петельки гранату и уронил. Полыхнуло,
подбросило, заволокло вонючим дымом, хорошо, что она не осколочная,
бронетрусы мне забыли выдать. Однако, эпизод с получением пламенного
привета был последним из жизни страшилы. Лифт подорвался у него на наглой
ряхе и унес его в поля Счастливой Охоты.
Трос уже не наматывался на барабан, а спокойно висел над дырой шахты,
и я вместе с ним. До выхода-люка один метр. Этот метр, чтоб ему исчезнуть
из палаты мер и весов, выдавил из меня последнюю силу. Я отжимаю ножом
защелку замка, а мозги уже заволокло дымкой, руки стали, как крюки,
впившиеся в мое мясо, а шахта кружится вокруг, будто вальсирующая
Матильда. Потом я "плыл" с креном и дифферентом подбитого эсминца по
коридору. Если седьмой этаж, надо добраться до лаборатории химиков. Я там
кучу телефонов высмотрел, когда приходил справляться насчет рецепта
приготовления спирта из стула (не жидкого, а того, на котором думают). Два
шага всего прохромать, а ведь чуть не влип. По дороге дверь с лестницы
была, с кодированным замком, модно приодетая в броню. Так вот, я до нее
чуть-чуть не добрался, как внутри меня словно часы затикали, что-то
заекало и качнулось. Опа, мой старый испытатель гномик усвистал за дверь,
которая перед ним свернулась, как листок бумаги. На "той стороне" - много
позже узнал, что каббалистами так обозначается область темных сил -
маленький шпион свалился в ямку чужой хищной жизни. А она как раз готовит
атаку на мою фигуру, проплывающую по кривой мимо свитка двери. Гномик,
ухватив ситуацию, освобождается от вражеской оболочки, возвращается назад
и начинает меня подзуживать. В голове звенит мысль, что война спишет
убытки, я срываю гранату с жилета, под дверь ее, и пародируя темнокожего
рекордсмена с курчавой головой, совершаю тройной прыжок имени барона
Кубертена. Когда приземлялся на лоб в заключительной третьей стадии, сзади