"Татьяна Туринская. Сволочь ты, Дронов!" - читать интересную книгу автора

незваный гость, не стоит останавливаться на пороге...
- Чего это у тебя двери нараспашшш... ку?..
Мать остановилась в дверях, не в силах отвести глаз от отвратительной
картины. Глаза ее округлились, от ужаса и шока не могла звука из себя
выдавить.
'Разведчик' в мгновение ока сбежал из-под ареста. Грудь лишилась такой
приятной теплой опоры. Праздник тела закончился, не начавшись. Алька готова
была провалиться сквозь землю от стыда. Хорошо хоть Дронов догадался не
только трусики на место натянуть, но и футболку одернуть. Поэтому пред
строгий материнский взор Алька предстала почти невинной порядочной дочерью.
Но все равно было ужасно стыдно, как будто это она сама пригласила соседа,
сама сняла трусики, сама запихнула под них его руку...
Мать, наконец, пришла в себя:
- Ах ты... Да что ж ты?.. Да она же еще ребенок! Она же еще дитя
невинное, а ты!.. Ей же только шестнадцать, а ты?!
- Шестнадцать? - изумился Дронов. - Как шестнадцать? Я думал...
Простите...
Дронов запнулся на полуслове, прошел мимо Анастасии Григорьевны молча.
Только в самых дверях обернулся, но так и не осмелился взглянуть в ее глаза:
- Я компенсирую... Возмещу... Ущерб...
Дверь за незваным гостем еще не успела закрыться, а в Алькину сторону
уже полетели упреки:
- Сколько раз говорила - не смей краситься! Ты же выглядишь, как
профессиональная шлюха! Чего удивляться, что у мужиков руки сами так и
тянутся?! И давно это у вас?! Ах ты, шалава ты юная!..
Квартирка хоть и была маленькая, двухкомнатная, зато имела две
совершенно замечательные ниши. А замечательны они были тем, что если сломать
между ними картонную перегородку, две маленькие ниши превращались в одну
большую. Или же в крошечную комнатку, где прекрасно вставали старенькая софа
и тумбочка. Больше места ни для чего не хватало, разве что полочку для книг
на торцевую стену повесить, да проход оставался сантиметров сорок, в
аккурат, чтоб добраться до кровати да тумбочки. А еще у этой ниши была
дверь. И в данный момент это казалось Альке самой важной деталью не только в
нише, не только в квартире, но и во всем огромном мире, сжавшемся в эту
минуту до размеров ее крошечной спаленки.

...На следующий вечер мать пришла с работы пораньше. Может, случайно
так вышло, а может, специально спешила проконтролировать, чем же занимается
в ее отсутствие юная развратница. А Алька и не думала ничем заниматься.
Разнесла телеграммы и быстренько домой, в свой крошечный мир, в свою
каморку, словно мышка в норку. Только бы никого не видеть, только бы никого
не слышать. Ей бы в себе разобраться, в своих чувствах, понять, что же это
вчера было, как, каким словом можно назвать происшедшее?
По всему выходило, что ее грязно использовали. Именно как шлюху. Не
спросясь, ни тебе здрасьте, ни тебе пожалуйста - раз, и в дамки. Насилие,
изнасилование - это всегда страшно, это всегда больно и гадко. Но когда это
происходит в собственном доме?! Кажется, ничего нелепее и придумать
невозможно: сосед заглянул на минуточку проверить антенну. 'Это' сейчас так
называется?..
С другой стороны, можно ли назвать изнасилованием то, чего, по большому