"Татьяна Туринская. Сволочь ты, Дронов!" - читать интересную книгу автора

естественнее было бы попытаться забыть этот кошмар, этот срам? Сделать вид,
что ничего не было, что она всего лишь невинная жертва насильника. Но
сама-то Алька прекрасно помнила, как откровенно приглашающе выгнулось ее
тело навстречу Дронову, едва только она почувствовала в себе непрошенного
гостя. Тогда честно ли называть Дронова насильником? А как еще его назвать,
если он именно им и является?!
Мать что-то ворчала за дверью, обращаясь вроде как к дочери, но на
самом деле разговаривала сама с собой, ибо на Алькино участие в обсуждении
вчерашнего происшествия даже и не рассчитывала:
- Ну вот что тут делать, что? В милицию идти? Так ведь потом позора не
оберешься. Оно-то, конечно, надо наказать подлеца, так ведь наказание не на
него одного ляжет. Так ведь и нам с тобой срамоты не оберешься, и Валентине
ведь достанется. Ладно, ты шалава, так тебе бы и быть битой. Мне тоже
поделом - шалаву вырастила, значит, тоже заслужила. А Валентине-то за что?
Ведь порядочная же женщина. Единственная вина - замуж вышла за красавца. Не
понимаю, хоть ты меня убей - не понимаю, чего она за него вышла? Мало того,
что красавец, так ведь и моложе ее чуть не в два раза. На что, спрашивается,
баба надеялась? Ох, дуры бабы, дуры. Говорят же: красивый муж - чужой муж. В
смысле, всеобщее достояние. Чего уж тут удивляться? Вот пойду сейчас, да все
Валентине и расскажу. Пусть знает, глупая, какой у нее мужик кобель. Что он
тут вытворяет у жены под носом...
Алька даже не встрепенулась. Знала - никуда-то мать не пойдет, никому
ничего не расскажет. Ни Валентине, ни кому другому. Ни про мужа ее
кобелиного, ни про дочку свою непутевую. Побухтит-побухтит, да успокоится.
Правда, при каждом удобном и неудобном случае будет Альке напоминать, как
застукала ее с кавалером в самый пикантный момент. А уж Дронову - тому как
пить дать ничего не грозит. Отделается, гад, даже не легким испугом, а
презрительными взглядами соседки. Да только ему-то на ее презрение наплевать
с высокой колокольни.
Ох, как же все непросто. Ведь если рассудить, то наказывать нужно не
Альку, а именно Дронова. Она-то тут как раз и не при чем, она ведь ни о чем
таком даже и не помышляла. Даже ведь вообще в его сторону не поглядывала.
Больше того, ненавидела его за прошлогодний испуг. Алька ведь - всего лишь
жертва, ее нужно жалеть, а не наказывать. Это ведь Дронов во всем виноват,
он ведь был инициатором. А потому и наказан должен быть именно он. И разве
справедливо, что мать теперь до конца дней своих будет думать об Альке, как
о шалаве?!
А разве это не справедливо? Разве это не так? Была бы она порядочной
девушкой, разве застонала бы так сладко от прикосновений насильника?
Порядочная девушка верещала бы на всю округу так, что милицейская сирена
позавидовала бы. И уж как самый минимум - ее вой непременно услышала бы тетя
Валя, прибежала бы, отодрала от нее своего бессовестного мужа. А Алька ведь
даже не попыталась не то что закричать - она ведь даже не попыталась дать
ему понять, что не желает близости. Больше того - всем своим поведением
продемонстрировала обратное. На, мол, меня, бери, да побыстрее - ждать ведь
мочушки нет.
Нет, Дронов не насильник. Он виноват только в том, что уловил тайное
Алькино желание. Настолько тайное, что она сама его не осознавала. Но теперь
была уверена - значит, желала. Иначе Дронов ни за что не повел бы себя так
по-скотски. Значит, она сама во всем виновата. Это она спровоцировала ни в