"Гарри Тертлдав. Агент Византии " - читать интересную книгу автора

Раздосадованный, он остановился, выглянул из-за двери кабинета и
спросил проходившего мимо чиновника:
- Какому святому посвящен сегодняшний день?
- Святому Муамету.
- Спасибо.
Аргирос разозлился на собственную глупость. Он не должен забывать
такое, учитывая, что святой Муамет был одним из его любимых святых в
календаре.
Дурное настроение испарилось, когда Василий спускался по лестнице
Претория, имперской канцелярии, в которой он работал. Здание располагалось
на Месе, главной улице Константинополя - самого роскошного города мира. Если
бы Аргирос не стал магистром, вряд ли он когда-нибудь попал бы в столицу.
Процессия священников в черных рясах двигалась вдоль Месы с запада,
направляясь к великому собору Святой Софии. Некоторые прелаты несли высокие
свечи, другие - деревянные кресты, тогда как один шел с образом святого.
Аргирос благочестиво перекрестился, услышав гимн: "Нет иного Бога, кроме
Господа, и Христос - Сын его".
Он улыбнулся. Если бы даже все перепуталось, один этот гимн напомнил бы
ему, какой сегодня день. Хотя Муамет умер почти семьсот лет назад, его
религиозная поэзия до сих пор трогала каждого доброго христианина.
Магистр понаблюдал за проходящей процессией, а затем зашагал по Месе
туда, откуда она появилась. Его дом находился в центральной части города,
между церковью Святых Апостолов и акведуком Валента. Он ускорил шаг. Жена
Елена и маленький сын Сергий ждут его. Обычно суровые черты длинного лица
магистра смягчились при воспоминании о мальчике. Сергий уже подрос и,
узнавая отца, когда тот приходил вечером домой, широко улыбался беззубым
ртом. Агрирос с изумлением покачал головой: как же быстро летит время. Еще
пару месяцев назад младенец напоминал ему лишь вечно плачущий комочек плоти.
И вот уже дитя начинало осознавать самого себя.
Только из-за Елены и Сергия Аргирос готов был смириться с должностью
магистра. Если бы он не приехал в Константинополь, он никогда бы не
встретился с ней, и их сын так и не появился бы на свет. Об этом даже
подумать страшно.
Он свернул на север от Месы, в лабиринт узких улиц. Эти улочки резко
отличались от тесных и грязных переулков балканского города, в котором вырос
сам Аргирос. Городской план и строгие законы предписывали мостить булыжником
все константинопольские мостовые, ширина их должна составлять по крайней
мере дюжину футов, а балконы не приближаться к противоположной стене ближе,
чем на десять футов и быть в высоту пятнадцать футов от земли, чтобы не
заслонять свет и не мешать проветриванию.
С наступлением темноты магазины и таверны закрываются, а их хозяева
высыпают на улицы. Весь мир приезжает по делам в Константинополь. На улицах
стречаются персы в войлочных шапках, старинные соперники римлян; носатые
арабы, соплеменники Муамета, в развевающихся одеяниях; плосколицые и немытые
кочевники из северных степей; белокурые строптивые германцы в штанах. Кроме
иностранцев, здесь полно выходцев из всех уголков Римской империи:
коренастых, бородатых армян, смуглых, часто бритоголовых египтян,
широколицых склавенов из бассейна Дуная, карфагенян, итальянцев; даже
несколько испанцев с изумлением любуются чудесами столицы.
И, наконец, сами константинопольцы. Аргиросу, живущему в столице всего