"Гарри Тертлдав. Агент Византии " - читать интересную книгу автора

свою очередь помогли разрушить небольшой барьер недоверия, существовавший
между ними. Он стал относиться к ней, как к благородной даме сходной
привлекательности из империи, он флиртовал с ней, цитировал стихи и осыпал
ее комплиментами на манер опытного придворного льстеца. Вигхарду это
казалось очень забавным, и он смеялся при каждой новой остроте. Аргирос,
заметив, что Хильда краснеет и опускает глаза долу, будто жительница
Константинополя, принял эти знаки за поощрение.
После смерти Елены он два года оставался холостяком и даже подумывал
уйти в монастырь, но, по мере того как печаль отпускала, плоть требовала
свое, и он заключил, что монастырь не для него. Он оставался мирским
человеком и желал получить от жизни все, что возможно.
Однажды утром, когда Вигхард отправился проверить свои силки, Хильда
вернулась в лагерь после купания в реке. Ее одежда чудесным образом облегала
еще мокрое тело. Переведя дух, магистр пробормотал знаменитую фразу из
"Илиады".
Это ничего не говорило Хильде, не знавшей греческого языка. Аргирос
перевел:
- "Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы брань за такую жену
и беды столь долгие терпят" [Перевод с греческого В.А.Жуковского]. Конечно,
Гомер говорил о Елене, но ему не посчастливилось узнать тебя.
Хильда вспыхнула и остановилась в смущении. Аргирос уже готов был
утратить привычную сдержанность. Он шагнул вперед и притянул девушку к себе.
Она ударила его ногой в голень, точнее, попыталась ударить, поскольку
он успел увернуться с ловкостью бывалого солдата. Он нащупал небольшой
кинжал у нее на поясе и отскочил. С горящим взглядом Хильда бросила:
- Ты что, принял меня за развязную римскую шлюху, которая ложится с
мужчиной по первому зову?
Поскольку ответ мог звучать как "возможно" или даже "да", магистр
предусмотрительно не стал отвечать прямо. Вместо того он извинился в самых
учтивых выражениях, которые до того использовал, чтобы польстить Хильде. А
сам подумал о том, что строгая мораль германцев, о которой упоминал Тацит, к
сожалению, по-прежнему соблюдается их потомками.
Тацит также писал, что германские женщины ходят в бой наряду с
мужчинами. Глядя на Хильду, стоявшую в воинственной позе с кинжалом
наготове, Аргирос поверил и в это. Его пыл совсем угас, и, погруженный в
молчаливую задумчивость, он занялся сворачиванием лагеря.
В тот же день после обеда, когда Хильда на несколько минут удалилась в
кусты у обочины дороги, Вигхард наклонился к Аргиросу и тихо сказал:
- Хорошо бы для вас было на этом и остановиться.
И он коснулся своего самострела.
- Да уж, - согласился Аргирос и поднял бровь - очевидно, хваленое
германское целомудрие больше поддерживается силой, чем основывается на
морали.
- И все же, - добавил магистр чуть позднее, - вечером в городе мы могли
бы не просто передохнуть.
Вигхард кивнул и похлопал спутника по плечу.
- Ах, почему нет? Отправляйся и найди хорошую девку. Тебе это полезно,
и у нас всех будет меньше поводов для тревоги.
"Практичный народ эти северяне", - подумал Аргирос.