"Антон Твердов. Нет жизни никакой " - читать интересную книгу автора

Он шагнул к смолкшей чернокожей группе и торопливо проговорил:
- Простите... - поднял с песка свои брюки и достал из кармана
зажигалку. - А теперь трепещите, несчастные! - театральным басом взревел
Турусов. - Сейчас на ваших глазах я извлеку божественные искры пламени из
своих божественных пальцев!
Он щелкнул зажигалкой. Почти невидимый на ярком солнце огонек
взметнулся вверх и установился над головкой зажигалки, слегка покачиваясь,
как загипнотизированная кобра. Негры восхищенно зацокали языками, а тот,
который щеголял в турусовском пальто, даже охнул, приложив ладони к щекам и
покачав головой.
- Трепещите, несчастные! - снова взвыл ободренный произведенным
эффектом Степан Михайлович. - Сейчас я потушу божественное пламя своими
божественными пальцами!
Он спрятал зажигалку в кулаке и взмахнул руками. Негры зашушукались
между собой. Тот, который был в пальто, Шагнул вперед.
"Он, наверное, главный у них, - догадался Турусов. - Хочет пасть в ноги
и от имени всего племени попросить прощения..."
Для пущего эффекта Степан Михайлович сдвинул брови и зарычал. Негр, не
выказав, впрочем, на лоснящейся морде ни капли страха, подошел к Турусову,
достал из кармана пальто пачку "Мальборо", ту самую, начатую Степаном
Михайловичем еще в кабинете родной редакции, вытащил сигарету и сунул ее в
рот. Потом посмотрел на оторопевшего главного редактора и довольно внятно
проговорил:
- Зиппа. Чик-чик...
Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Турусов дал ему
прикурить. И, видимо, для того чтобы хоть что-нибудь сказать, выдавил
заранее приготовленную фразу:
- Падайте к ногам моим, презренные, и лижите прах с моих пяток...
Негр с удовольствием затянулся, крякнул и вдруг ткнул Степана
Михайловича черным пальцем в татуировку на груди.
- Зуковски, - сказал негр. Степан Михайлович открыл рот.
Негр выпустил из оттопыренных ноздрей две сизые струи дыма, совсем
по-колхозному цыкнул слюной сквозь зубы в сторону и заговорил:
- Институт утился... Патлис Лумумба... Зуковски - отень плохо... Отень
слозно. Выгоняли... Плиехал облатно. Отень не люблю Зуковски... - Негр
поморщился, демонстрируя свое отвращение к великому русскому романтику, и
продолжал взволнованно: - Плохо, плохо... Фи-ло-ло-ги-я. - Последнее слово
негр проговорил по слогам.
Степан Михайлович вдруг почувствовал, что теряет сознание. А негр между
тем волновался все больше и больше. Он топал ногами и размахивал зажатой в
пальцах дымящейся сигаретой.
- Пускин - плохо! - кричал он. - Отень плохо! Я помню тюдное
мгновенье - отень плохо! Отень трудные слова! Лелмонтов - отень плохо! Узас!
Демон - отень плохо. И нитего во Есей плилоде благословить он не хотел -
отень узасно! Дерзавин - есе хузе! Батюсков - отстой! Саса Терный - хоросо!
Я - терный, и Саса - Терный!
Негр перевел дух, высморкался в обшлаг турусовского пальто и строго
спросил едва державшегося на ногах Степана Михайловича, ткнув пальцем ему в
грудь:
- Потему не Саса Терный?